Джеймс Мэйо - Персидская гробница. Не трогай спящих

Вдоль пыльной дороги тянулись допотопные печи для обжига кирпича. Над высокими трубами курился дымок, кругом высились горы бурой и красной глины, отвалы золы, кучи гравия и булыжника. Среди неуклюжих сооружений прилепились хибарки курильщиков опиума и землянки бродяг. Все вместе взятое производило зловещее впечатление.

Капитан Махмуд из полиции Тегерана отошел от печи, тень которой скрывала лежащее тело, вытряхнул из мятой пачки сигарету и взглянул вдаль.

— Никогда не видел, чтобы человека душили колючей проволокой, заметил его пожилой напарник. — Что за жуть?

— Зато помогает развязать язык.

— Полагаете, он из местных?

Капитан пригнулся, разглядывая колею от шин.

— Нет, сюда его привезли на машине…А манера действительно варварская…

Это место имело мрачную славу. Не всякий соглашался здесь работать: копать, формовать и обжигать приходилось не столько глину, сколько перегнившие тайком зарытые останки. Капитана это раздражало. Он глубоко затянулся, ожидая возвращения машины, посланной за фотографом.

Тени труб падали на кучи гравия, словно гигантские клинки. Далеко на севере проступали заснеженные горы. Зеленоватое утреннее небо смахивало на гладь пруда у мечети.

Высоко над головами щебетали ласточки, тени их стремительно расчерчивали озаренную зарей землю.

Чарльз Худ подошел к зданию фирмы «Кристби». Вывеска гласила: «Аукционы антиквариата». Внутри ощущалась атмосфера близкой беды. Каждый выглядел слишком спокойным и беззаботным и держался с неестественной веселостью, скрывавшей нервное напряжение.

— Доброе утро, мистер Худ, — церемонно поклонился привратник, подозрительно буравя его взглядом, словно ожидая неприятностей. — Дивный будет денек, сэр.

— Доброе утро, Хакер.

Поднявшись по лестнице, Худ предстал перед столом мисс Куэйн, весьма независимой девицы, которая лишь устало улыбнулась.

— Как добрались?

— Неплохо. Что нового, Изабель?

— Ничего хорошего. Шеф только что говорил с Римом и теперь ждет вас.

Она посмотрела за спину Худа, тот повернулся и увидел выходящего из соседней комнаты старшего аукциониста Уолтера Янга — добродушного здоровяка с громадными ручищами. Тот мрачно хмыкнул:

— А вот и Чарли! Человек ниоткуда, неуловимый, как лунный свет, но все-таки наш человек.

— Привет, Уолтер! Повернись — ка ко мне, посмотрим, смогу ли я что-то прочитать на твой физиономии сфинкса?

Янг ухмыльнулся, избегая смотреть Худу в глаза. В кабинете второго человека в «Кристби» Ричарда Остина раздался телефонный звонок, и дверь тотчас захлопнули. Янг молча удалился, Изабель покосилась на Худа и спросила:

— Хотите кофе?

— Пожалуй, рановато.

— О, вас приглашают! — Изабель засуетилась, нажала одну кнопку, потом другую. — Пройдите, пожалуйста.

Пропустив его, она поспешно отступила.

Гильдерштейн стоял у стола в глубине.

— Чарльз! Господи, да проходите же!

Зал был одним из красивейших в Лондоне: расписные панели, камин от Эдама, потолок работы Анжелики Кауфман, обширный эркер как раз за спиной Гильдерштейна. Весь он был густо увешан картинами и забит антиквариатом. Не слишком живописным дополнением к этому изобилию служили груды газет и телеграмм на столе.

— Когда же это кончится? Телефон звонит не переставая! Вечерние и утренние газеты, шведское посольство, бразильское посольство! Гильдерштейн обошел стол и протянул руку. — Рад вас видеть.

Худ привык видеть Гильдерштейна невозмутимым, как скала Гибралтара. Этот человек славился своим редкостным чутьем, вот уже двенадцать лет агентство под его началом процветало. Но сейчас на щеках горел нездоровый румянец, под глазами темнели мешки.

— Газеты читали?

— Статью в «Экспресс», озаглавленную «Хаос в «Кристби». Что же случилось?

Гильдерштейн предложил ему сесть и сам с тяжелым вздохом опустился в кресло, прикрыв глаза.

— Ничего подобного я никогда не видел. Никогда! Просто кошмар, другого слова не подберу! Разумеется, мы никому ничего не объясняли. Просто когда объявили номер очередного лота, извинились и сообщили о снятии его с торгов. Выглядело это, конечно, ужасно неловко, но такое вполне в порядке вещей. Естественно, возникла пауза, потом поднялся шум. Ничего особенного. Но кое — кто из публики начал возмущаться и раздувать скандал. Сначала их было только двое, причем женщину никто никогда раньше не видел, потом к ним присоединились другие.