Джеймс Мэйо: Персидская гробница. Не трогай спящих

Не глядя на Худа, Гильдерштейн долго молчал, попыхивая сигаретой, и наконец сказал:

— Поездка может быть опасной…

Он явно недоговаривал, но распрашивать не было смысла — это Худ прекрасно понимал.

— Я согласен.

— Отлично! — Гильдерштейн поспешно нажал кнопку селектора. — Изабель, пригласите Остина и Хефнера, и прихватите свой блокнот. Да, и предупредите мисс Прайс, чтобы нас ни под каким видом не беспокоили, даже если окажется, что жене французского посла поставили вчера фонарь под глазом!

Когда американцы облюбовали «Тревел клаб», качество подаваемого «мартини» заметно ухудшилось.

Худ следил, как бармен смешивает ему первую сегодняшнюю порцию. В баре кроме него было ещё только двое. За зеркальными стеклами по Елисейским полям двигался плотный транспортный поток, но внутрь не проникало ни звука.

— Оливку, сэр?

— Конечно.

Худ пригубил коктейль, устроился поудобнее и закурил. Весь день на ногах, но похвалиться нечем. Никто из солидных антикваров понятия не имел о персидской вазе, и вообще за последние месяцы всплыли всего два персидских раритета, оба первых веков нашей эры: терракотовая чаша и агатовая печать. Их дальнейшую судьбу проследить не удалось.

В баре Худ поджидал Майка Мерсье, агента «Круга» в Париже — уже два дня они работали вместе. Выяснилось, что антиквару Пероне, про которого рассказывал Гильдерштейн, принадлежит солидный магазин в лучшей части рю Фюрстенберг. Мерсье удалось познакомиться с работавшей там блондинкой лет тридцати пяти, со вкусом одетой, разговорчивой и при этом весьма недоверчивой.

Из неё удалось вытянуть, что вазу принес какой-то американец, но большего он не добился. Пожилой владелец магазина прихварывал, поэтому с недавних пор делами заправлял новый партнер — корсиканец Сарду.

— Похоже, кампания у него крутая, — добавил Мерсье. — И сам он на учете в полиции.

Сарду жил за счет азартных игр, торговли крадеными машинами и прочих темных дел. Похоже, антикварный магазин служил ему лишь удобным прикрытием…

Мерсье появился, когда Худ уже допивал первую порцию.

— Прошу прощения: час пик. Что пьете? «Мартини»? Мне то же самое.

В прошлом регбист, Мерсье выглядел весьма внушительно: громадный, краснолицый, с ранней лысиной и могучей челюстью. Устроившись за столиком, он наспех поделился с Худом новостями. Три антиквара, с которыми он разобрался за день, не имели отношения к персидским раритетам. Худу тоже нечем было его порадовать. И оба согласились, что пока не продвинулись в расследовании ни на шаг.

Мерсье задумчиво вертел пустой стакан.

— Блондинка кое-что мне рассказала…Сарду бывает в одном заведении в Сен-Жермен де Пре. Там у него девица, о которой блондинка отозвалась не слишком лестно. Как она говорит, из тех, что только помани…

— Так и сказала? — хмыкнул Худ.

Мерсье усмехнулся:

— Неплохо, правда?

— Как называется заведение?

— «Ле Клю». Может, займемся?

— Что это даст? Нас время поджимает. Лучше заняться самим Сарду. Это я беру на себя.

— Договорились.

Мерсье же предстояло выяснить все, что можно, насчет Пероне.

Худ решил встретиться с Сарду в «Ле Клю». Мерсье предупредил его:

— Атмосфера там довольно специфическая. Когда-то там собиралась молодежь, но последнее время их сменили девочки по вызову. Владелец в прекрасных отношениях с полицией. Впрочем, месяцев шесть я туда не заглядывал.

— Ладно, разберемся.

Условившись, кого Худ спросит, и пропустив по второму «мартини», они расстались. Худ зашагал к отелю, наслаждаясь прекрасным парижским вечером. Он думал, что в последнее время город как-то поблек. Ничего похожего на привычную живость, непредсказуемость и темперамент. Жизнь медленно затягивалась тиной. Идеи, новшества — все теперь приходило извне. Невольно вспоминалась дерзкая предприимчивость лондонцев, не говоря уже об энергии, которой бурлил Вашингтон.

А здесь бросались в глаза маленькие магазинчики, пивные бары — копии английских, театрики с нью-йоркскими и лондонскими шоу. Мелькали странные прически и мини-юбки, но не просматривалось ничего французского. Похоже, французы стали подражать банальностям со всего света.

Поднявшись в номер, Худ полежал в ванне, дождался десяти и отправился на другой берег Сены. Заведение под вывеской «Ле Клю» располагалось на улице Драгунов.

Недружелюбным взглядом встретила его брюнетка у входа.

— Кто нужен?

— Мсье Пьер Толе, — имя предложил Майк.