Лариса Соболева - Петля Афродиты

Что Болотов мог прочесть, когда в его глазах потемнело? На выручку пришел Богдан Петрович, взял лист он и читал, шевеля губами, чтоб не пропустить ни слова, точнее, искал ошибку. Хоть малюсенькую, чтобы придраться и в чем-нибудь обвинить следака, затем добиться освобождения Нюши. Но тщетно. Наверное, эти бумажки составляются заранее, продуманы от и до, а когда надо, ставится только подпись. Худо. Богдан Петрович не нашел, за что зацепиться, но у него был вопрос к следователю:

– На основании чего арест? Я, простите, из этой бумажки… пардон, ордера ни черта не понял. Что случилось за ночь?

– Найдены новые улики, – ответил Комиссаров.

Давно у Богдана Петровича не появлялось желания врезать по физиономии. Появилось! Ух, как врезал бы по наглой роже Комиссарова, похожей на змея, крысу и гиену одновременно. Он скрестил на груди руки, чтобы те сами по себе не пустились в драку, и осведомился:

– Какие улики? Можно узнать?

Ух, с каким садистским удовольствием (так виделось Богдану Петровичу) Комиссаров рассказал:

– Пусть Надежда Алексеевна объяснит, как ее отпечатки пальцев очутились в доме Лопатиной, если она о ней ничего не знала до первой нашей беседы в доме Болотовых. Правда, странно?

– Ага, вон почему вы брали отпечатки. А… Надежда Алексеевна не объяснила?

– Нет, – развел ручонками Комиссаров. – Отказывается дать показания. Удивительное упрямство. Вы бы помогли следствию установить контакт с задержанной.

И вздохнул так протяжно и с таким сожалением, будто его действия – вынужденная мера, он всего лишь исполнитель закона. Короче, хамелеон.

– Надя… – обратился к ней Богдаша, но осекся, так как понял, что она не даст и ему никаких объяснений.

Это было потрясением и для друга семьи, и для Болотова: Надя – убийца! Что ж, мотив у нее убедительный, отпечатки оставила…

– Есть еще свидетели, – якобы только сейчас припомнил Комиссаров, – которые видели, как Надежда Алексеевна выходила из подъезда Лопатиной в 22.15. Двое молодых людей, живущие в этом же доме, сидели под грибком, как раз напротив, а освещение у подъезда отличное. Повторюсь: внешность у Надежды Алексеевны очень яркая.

Это был удар ниже пояса. Ситуация безнадежная, впрочем, Нюша своим молчанием фактически призналась. Но Богдаша не терял надежды:

– Извините, Лев Демидович, а почему вчера не сказали, что есть свидетели?

– Потому что они появились вчера вечером. Да. Когда оперативники продолжили опрос всего дома, а до этого мы опросили жителей подъезда, кстати, не всех, некоторых не застали. Я хотел бы знать… а где Марьяна Валерьевна? Поговорить хочу и с ней.

– Я же сказала вам, что ее здесь нет, – наконец подала грозный голос Надежда Алексеевна, сдвинув брови.

– Ой… – стукнул себя Комиссаров по лбу кулаком. – Чуть не забыл! У нас же ордер на обыск вашего загородного дома. Ребята, приступайте…

Марьяна пряталась за шторой, выглядывая одним глазком во двор. Конечно, все слышала, окна-то открыты, потому что сегодня очень тепло, солнечно. Услышав про обыск, она ринулась вниз. Пора просто-напросто делать ноги, иначе ей тоже наденут наручники. Но господа вояки уже вошли в дом, теперь бежать следовало только через кухню, окна которой выходят на заднюю часть дома. Там небольшой огород, поросший бурьяном, а дальше ограда, за ней – склон с заросшими уступами. Марьяна метнулась в кухню.

Открывала она окно, жутко нервничая, от неосторожных и резких движений поранила палец, но это ерунда. Марьяна выпрыгнула в окно, добежала до ограды… а она высокая.

– Ну, папочка… настроил здесь… заборов…

Да, ограда из железных прутьев, крепления есть и посередине, и внизу, и вверху, только Марьяна никогда не упражнялась в лазании по препятствиям.

– Кажется, это она…

Услышала и кинулась на ограду, как древние варвары кидались на крепостные стены. С перепугу взяла ее приступом. А вот потом соскользнули ноги, девушка упала на кусты с той стороны. Как же стало больно – ветки поцарапали лицо, шею, руки. Чуть не взвыла.

В этот момент из окна выпрыгнули двое. Кажется, началась погоня. От одной мысли, что ее настигнут здоровенные мужики, скрутят, наденут наручники… Марьяна забыла о боли, подскочила, вырвала волосы, зацепившиеся за куст. Каждую пядь земли здесь она знала с детства, потому рванула чуть в сторону – там сразу овраг, прыгнула вниз, еще прыгнула на уступ…

И вдруг чья-то тяжелая лапа легла на рот, вторая лапа обхватила ее под грудью, некто поволок девушку в заросли орешника, а за орешником – выемка в земле, эдакая ниша со свисающими корнями. Марьяна не сдавалась, изо всех возможных сил вырывалась… И тут у самого уха раздалось яростное мужское рычание: