Лариса Соболева - Петля Афродиты

– Как убита? Что значит – убита? Разве Инна не… не сама? Ты что несешь, Боня?

– Хм! Я несу? – невесело ухмыльнулся тот. – Я врач…

– Детский… – робко вставил Болотов, мысленно допуская, что детский врач способен ошибиться. Богдаша ведь имеет дело с детьми, а не с трупами взрослых людей.

– Так… – надулся детский доктор. – Когда я лечил всю вашу семью, включая тебя – зануду и твою неповторимую вечно юную тещу с замашками миллиардерши, мое медицинское образование устраивало, а сейчас – нет? Могу и помолчать. Вызови полицию, они тебе доступно объяснят, что здесь твою Инночку убили.

– Нет-нет, меня все устраивает. Говори…

Жалкий вид друга разжалобил Богдана Петровича. Да и какие могут быть претензии к Болотову в его ужасающем положении? Сейчас он сам не свой, его нервная система на пределе, а в этом возрасте от подобных потрясений случаются инфаркты и инсульты с летальным исходом. На данный момент его нужно успокоить, разъяснить некоторые нюансы, научить не бояться правоохранительных органов, там ведь тоже люди работают. Богдан Петрович подошел к другу и указал на Инну:

– Посмотри. Видишь разрез на шее?.. Не сверху, а снизу… видишь?

Тот невнятно что-то промычал, пришлось продолжить тоном знатока, не допускающего возражений:

– Ее ранили чем-то острым… очень острым… наподобие лезвия… или опасной бритвой, какой брились наши дедушки. Убийца перерезал сонную артерию. Причем, Валера, обрати внимание, разрез один и глубокий…

Инна лежала на боку, и чтобы увидеть эту смертельную рану, а тем более определить ее глубину и рассмотреть, надо было подойти ближе, присесть и еще нагнуться к полу. Короче, сколько ни пытался Болотов что-то рассмотреть, тут же тошнота подкатывала к горлу и застилала глаза. Он ничего не видел и тупо спросил:

– А что это значит?

– Что убийца ловкий и быстрый, может, даже профи.

– Откуда ты это все взял?

– А ты представь: некто Икс спланировал убийство, с этой целью и пришел к твоей Инне. Как думаешь, он волновался?

– Ну… наверное… да.

– Нет. Он был спокоен. Волнение – это нетвердая рука, сомнение, страх стать разоблаченным и в результате не одна попытка, а две-три. В нашем случае – один точный удар лезвием по шее. М-да, аккуратно рассек артерию, как хирург. Инна даже не оказала сопротивления, она просто не успела, думаю, и не ожидала. Кровь хлестанула фонтаном. Посмотри – вон веерная серия капель на дверце… – водил он пальцем по воздуху, – а вон на стене… а вот на полу… и снова на стене. Инна зажала рану на шее руками, чтоб не умереть, но шансов у нее не было. Она так и упала – зажимая рану, когда истекла кровью.

– Как ты это понял? – выдавил бледный Болотов.

– Она лежит на боку, руки находятся у лица и в крови.

– Меня сейчас вырвет…

– Да брось! – презрительно фыркнул Богдан Петрович. – Мужик ты или тряпка? Крови он испугался! Еще в обморок упади.

– Ты не понимаешь…

– Куда уж мне! – развел руками Богдан Петрович. Ему осталось рассмеяться, но смех в данной ситуации неуместен. – Идем, в комнате подождем полицию, а здесь… здесь нам больше нечего делать.

Болотов добрался до кресла и буквально рухнул в него, поставив локоть на подлокотник, он прикрыл глаза ладонью и замер. Почти не дыша, слушал, как Богдаша пригласил полицию в эту уютную квартирку, где ему было так хорошо. С этого момента будет плохо, о, сколько предстоит объяснений… Все узнают – дети, жена, коллеги.

– Недурственно, – похвалил квартирку Богдан Петрович, двигаясь по периметру гостиной, заложив руки за спиной. Не забыл заглянуть в спальню и во вторую смежную комнату, рассматривая действительно стильный интерьер с преобладанием белого цвета. – М-да… М-да… Красиво. Современно. Но непрактично. Белый цвет… нет, непрактично. Вижу, бабок ты отвалил на это гнездовье распутства видимо-невидимо.

– Можно подумать, ты святой! – вяло огрызнулся Болотов.

– Не, Валера, я не святой. Но и не живу по принципу: после меня – хоть потоп.

– По-твоему, я живу…

– Ага, после тебя – хоть потоп. И не пыли! – неожиданно рявкнул на него Богдан Петрович, когда Болотов хотел очередной раз перебить его. – Учись слушать! Впрочем, поздно этому учиться. Попрекать тебя не стану, но я как чувствовал!.. Ну да ладно, сейчас о другом нужно думать. Давай вспоминай, кому перешла дорогу Инна? Она же делилась с тобой своими проблемами?

Болотов немного озадачился – целую вечность знает добряка Богдашу, а таким собранным, решительным и жестким видеть его не доводилось. Выходит, плохо знал. Мысли расползались в разные стороны, сосредоточиться не получалось ни на окрики друга, ни на его грозном виде, но и Инночка в его сознании смешалась с членами семьи, недругами и партнерами, с прекрасными мгновениями, проведенными с ней, и с кровавой лужей на полу, в которой она закончила свою молодую жизнь. На глаза Болотова навернулись слезы, он уже забыл, о чем спросил Богдаша, от голоса которого вздрогнул: