Андрей Щупов - На круги своя…

Шока Харитонов не испытал, однако некий морозец по коже все-таки прошелестел. Как ни крути, но чтобы свободно читать чужие «эсэмэски», нужно иметь особый доступ . Судя по всему, подобный доступ, у челяди Кнута имелся.

Не хотелось думать плохо о Семене, но в сложившихся обстоятельствах следовало соблюдать максимальную осторожность. Поэтому зайдя в кафе, Дмитрий сходу поднялся на второй этаж и, издали помахав сидящему за столом Шебукину, свернул к мужскому туалету. Там, в тесной кабинке, он скоренько ознакомился с содержимым переданной ему бумажки, после чего щелкнул зажигалкой, заставив листок с текстом сморщиться и почернеть, а после пропасть навсегда в клокочущем зеве унитаза.

Пробираясь к занятому Михаилом месту, Дмитрий едва не запнулся за ветвящийся по полу кабель. С тех пор, как он впервые посетил это заведение, количество столиков порядком умножилось. Зато и громоздкие мониторы сменили жидкокристаллические экраны, а вместо колонок тут и там над столами свешивались гроздья наушничков. Беспроводные технологии здесь, скорее всего, еще не появились, однако определенный прогресс все же был на лицо. Модернизация не тронула разве что разукрашенных иероглифами стен, и, конечно же, осталось на своем законном месте грандиозное панно, изображающее битву древних монахов с полчищами врагов-иноверцев. Сразу над картиной на алом полотнище золотистым стилизованным шрифтом была выведена сакраментальная заповедь самурая:

«Самурай должен помнить – помнить днём и ночью, с того самого утра, когда он берёт в руки палочки, чтобы вкусить новогоднюю трапезу, и до последней ночи старого года, когда он платит свои долги, что он должен умереть…»

А чуть ниже панно обыватель мог ознакомиться с информацией совсем иного рода:

«В 1644 году всадники-кочевники маньчжурской династии Цин захватили Китай и разрушили знаменитый монастырь Шаолинь. В живых остались лишь трое монахов, уходивших в это время за провизией. Вернувшись, троица увидела только пылающие руины и пронзенные стрелами тела товарищей. Эти-то три монаха и основали первую «триаду» – «Союз Земли, Человека и Неба во имя справедливости…»

Каким образом стыковались между собой панно, заповедь самурая и история создания первой китайской триады, местные оформители, по всей видимости, не задумывались. Не сочли они за труд и уточнить, что нынешнюю триаду современный мир трактует как восточную мафию. Владей заведением какой-нибудь китайский лаобан, все встало бы на свои законные места, но ничего похожего не наблюдалось. По сведениям Харитонова, кафе принадлежало лицам вполне славянской национальности, и оттого оформительская замутка крайне напоминала эстетику казино.

Тем не менее, странноватым настенным изречениям имелось свое простенькое объяснение. Кусочек «иероглифической» истории знаменовал всего лишь вступление в чертоги лунноликого Востока. Востока не магометанского, но буддистского – с сандаловыми свечами и пряными благовониями, с обещанной нирваной и многочисленными перевоплощениями.

Вся закавыка крылась в том, что «Шаолинь» было первым Интернет-Кафе, появившимся в городе Екатеринбурге. Если клубы вроде «Водолея», «Карабаса» и «Эльдорадо» завлекали клиентуру с помощью барышень в клетках и мальчиков на ринге, то здешние хозяева предпочли путь более изысканный. О всемирной сети в ту пору знали крайне мало, а посему владельцы кафе ударили по рекламе, из ореола создав ауру, сумев превратить обычную игровую точку в нечто пикантное и аппетитное. Так появился фирменный поднос с обязательной чашечкой кофе, деревянными палочками и горкой миниатюрных рогаликов. Ну а к выставленным на столы мониторам добавились многочисленные картины и надписи, по убеждению оформителей зала, приближающие посетителей к миру сетевых «реинкарнаций».

Те, кто заходил в «Шаолинь» просто попить кофе, почесать языки и послушать музыку, задерживались на первом этаже. Любители «сетевой нирваны» и «электронного трепа» поднимались выше.

– Ну как, не успел еще заскучать? – Харитонов плюхнулся на стул рядом с Шебукиным.

– Да нет. Зато сжевал все рогалики – твои в том числе. Выпил бы и кофе, да он остыл.

– А гадать на кофейной гуще не пробовал?

– Чудила, ее здесь никогда не водилось. Кофе, хоть и фирменный, а говнецо.

– Посмотрим… – деревянной палочкой Дмитрий помешал в чашечке, после чего подцепил ее двумя пальцами и в два глотка осушил. – Действительно, никакой гущи, и, действительно, остыл.