Андрей Батурин - Контрабандисты

Форма ее нисколько не портила. Даже наоборот, Лида как-то умудрялась выглядеть элегантно в угловатом милицейском мундире. Он поглядел на ее миловидное лицо и подумал: «Когда же уже ты станешь старой, некрасивой и перестанешь меня мучить?»

Эта женщина всегда нравилась ему очень. Тянулось это еще с милицейской школы, где они вместе учились. Там, кроме него, мечтали о ней многие, но опередил всех и взял красавицу в жены его друг. Огурцов никогда в себя как в любовника не верил, поэтому порадовался за него и даже как будто бы вздохнул облегченно. Однако вскоре Серега трагически погиб, и капитану пришлось начинать все сначала.

Тогда он был моложе, красивее и, хоть в ловеласах не числился, к женщинам подход знал, но вот с Лидой… Работали в одном управлении, часто виделись. В ее присутствии он всегда был как бы в ударе – шутил, балагурил, болтал на любые темы, но как только решался начать про свои амурные дела, язык его деревенел, голова пустела, нападали сомнения и страх. Сознавая, что надо двигать дело, что может снова опоздать, он тем не менее все тянул и тянул, откладывая серьезный разговор. Давно прошли все требуемые приличиями траурные сроки, давно уже было можно, он понимал, что надо, корил себя за трусость, но все никак… А на вечере ко Дню милиции однажды, будучи прилично выпивши, возьми вдруг да и выложи все и сразу. И так это у него грубо, неловко получилось, что женщина не смогла не отказать. Потом пожалела, но было уже поздно – больше капитан этот вопрос никогда не поднимал.

И вот шли годы, они оставались хорошими друзьями, она жила с кошками, а он один, совсем.

– Ну ладно, Лидок… А как Горизонт мой, или как его там? Отпечатков пальцев на его горле не обнаружила?

– Какое там, – улыбнулась женщина, образовав на щеках очень симпатичные ямочки. – Может, и были какие-то, но за три года, извини, Валерочка, все стерлись. По телу или вернее по скелету, что нам достался, могу сказать только, что у хозяина его имелся приличный сколиоз и не доставало по полутора пальца на каждой из ног, что бывает обычно после ампутации, при обморожении например.

– Да, да. Это есть в деле как особая примета: отсутствие фаланг на пальцах ног. Значит, мы имеем того самого настоящего Якова Серафимовича, и паспорт, разумеется, тоже его. Отлично… А с яйцами что? Почему они у него в сумке лежали, а не были подвешены на положенном им месте?

– Как, как? – не поняла сначала криминалистка. – Фу, Валера!.. Какой ты пошлый!..

– А что? Чтобы три года от меня скрываться, кенту нужны были крепкие яйца.

– А ну прекрати сейчас же! – Лидочка сделала недовольное лицо.

– Да, да, извини. Больше не буду… – поморщился Огурцов, подумав: «Может быть, и хорошо это, что я не круглые сутки с этой моралисткой рядом».

Потом спросил:

– И все-таки?

– Ну… Яй… Тьфу! Ювелирные изделия эти полностью идентичны по форме, но сделаны из разных материалов. Одно – из золота высокой пробы и бриллиантов, другое – из позолоченного серебра и, по-видимому, фианитов. Я не эксперт в ювелирных делах, но первое изделие, судя по всему, подлинное пасхальное яйцо знаменитой фирмы «Фаберже», а второе фальшивое. Подделка неплохого качества, но несколько лет в болоте она не выдержала: позолота слезла, эмаль потрескалась, камушки из алмазной сетки повыпадали, ну и остальное сам видел. Еще я заметила, что копия лишена некоторых трудоемких деталей, орнаменты значительно упрощены, огранка фианитов совсем другая, чем у бриллиантов, а вот клейма скопированы очень тщательно и выглядят совсем как настоящие. Да… и вес, вес один и тот же. То есть я думаю, что перед падением в болото весили эти яй… изделия абсолютно одинаково.

– Ну что ж, спасибо, Лидок. Теперь понятно… что ничего не понятно, – почесал затылок капитан. – Версия только одна и все та же.

– Какая?

– Одно яйцо было его родное, а второе наш подозреваемый сделал для равновесия.

– Тьфу на тебя, Валерка. Тебе бы только шутить. Человек, работник искусства погиб, а тебе все хихоньки да хаханьки.

– Что искусства – тут ты права, – согласился он с ней, поднимаясь со стула Вот только какого?.. Ох, чую, удивит еще всех нас искусник этот…

Капитану жутко не хотелось идти в отдел, но он сделал над собой усилие и повернул в родной коридор. Купороса в кабинете не было. Рабочее место его было по-прежнему разгромлено, хлам с полки так и валялся на полу, лишь кем-то поднятые кубки испуганной кучкой толпились на столе, и голова главного чекиста сердито глядела на него из их окружения.