Патрик Зюскинд - Голубь

Однако потом, когда он снова вернулся на свое место, в нем также угас и огонь гнева, этот последний собственный импульс. И пока он механически взбирался наверх по трем ступеням, последние гневные остатки в нем иссякли, и когда он оказался наверху, из его глаз ничего больше не сверкало огнем и не сочилось ядом ? каким-то потухшим взглядом взирал он теперь на улицу с высоты своего места. У него было такое ощущение, будто эти глаза совсем больше не принадлежали ему, но будто он сам сидел позади своих глаз и смотрел сквозь них наружу, словно в круглые, мертвые окна; более того, ему казалось, будто вся эта телесная оболочка вокруг него была больше не его, но будто он, Джонатан, ? или то, что от него осталось, ? был всего лишь крошечным, сморщенным гномом в гигантском сооружении чужого тела, беспомощный карлик, запертый внутри непомерно большой, непомерно сложной человеко-машины, которой он больше не владел и не мог управлять по собственной воле, а которая, если она вообще была управляема, управлялась сама собой или какими-то другими силами. В настоящий момент она спокойно стояла перед колонной ? теперь уже не на манер сфинкса, покоясь сама в себе, а отставленная или повешенная в сторону, точно марионетка, ? и стояла там еще последние десять минут ее рабочего времени, пока ровно в семнадцать тридцать во внешней двери из пуленепробиваемого стекла на короткое мгновение не появился мсье Вильман и не выкрикнул ?Закрываем!?. Тут марионеточная человеко-машина Джонатан Ноэль послушно пришла в движение и направилась внутрь банка, стала у пульта управления электрической системой блокирования дверей, привела ее в действие и стала поочередно нажимать на обе кнопки для внутренней и внешней двери, выпуская на улицу служащих банка; затем она вместе с мадам Роке заперла пожарную дверь, ведущую в сейфовое помещение, которое до этого было надежно закрыто мадам Роке совместно с мсье Вильманом, включила на пару с мсье Вильманом сигнализационное устройство, снова отключила электрическую систему блокирования дверей, вышла вместе с мадам Роке и мсье Вильманом из банка и, после того как мсье Вильман запер своим ключом внутреннюю входную дверь, а мадам Роке своим ключом ? внешнюю, человеко-машина в надлежащем порядке опустила вниз защитные решетчатые жалюзи. Вслед за этим она коротко и неуклюже поклонилась в сторону мадам Роке и мсье Вильмана, открыла рот и пожелала обоим приятно провести вечер и последующие выходные, приняла в свою очередь с благодарностью наилучшие пожелания на выходные от мсье Вильмана и ?До понедельника!? от мадам Роке, вежливо подождала еще, пока и тот и другая не удалились на несколько шагов, и присоединилась затем к потоку прохожих, чтобы дать ему унести себя в противоположном направлени.

_____

Ходьба успокаивает. В ходьбе заложена целительная сила. Размеренное передвижение ног, сопровождаемое ритмичным покачиванием рук, повышение частоты дыхания, легкая стимуляция пульса, работа глаз и ушей, необходимая для определения направления и сохранения равновесия, ощущение встречного ветра на своей коже ? все это моменты, которые самым неотразимым образом подгоняют тело и дух навстречу друг другу и позволяют вырасти и расправиться душе, какой бы зачахнувшей и израненной она не была.

Так случилось это и с раздвоившимся Джонатаном, гномом, сидевшим в непомерно большом кукольном теле. Мало-помалу, шаг за шагом он снова разрастался внутри своего тела, заполнял его изнутри, все больше владел им и наконец полностью с ним слился. Это произошло примерно на углу Рю-дю-Бак. Он пересек Рю-дю-Бак (марионетка Джонатан наверняка бы автоматически повернула здесь направо, чтобы по привычному пути попасть на Рю-де-ля-Планш), оставил по левую руку от себя Рю-Сен-Пласид, на которой находилась его гостиница, и двинулся дальше прямо до Рю-дель-Абб-Грегуар и по ней до Рю-де-Вожирар и оттуда ? к Люксембургскому саду. Он вошел в парк и отшагал ровно три круга по внешнему, самому дальнему пути, там, где бегают трусцой любители бега, под деревьями, вдоль ограды; потом он повернул в южном направлении и пошел к бульвару Монпарнас и дальше ? к кладбищу Монпарнас и вокруг кладбища, один раз, два раза, и дальше на запад, к пятнадцатому кварталу, через весь пятнадцатый до Сены и вверх по ней на северо-восток, к седьмому, и дальше к шестому кварталу, все дальше и дальше (такие летние вечера ведь долго не кончаются) и опять в Люксембургскому саду, и когда он дошел до него, парк как раз закрывался. Перед большими решетчатыми воротами, справа от здания Сената, Джонатан остановился. Было уже, наверное, часов около девяти вечера, но на улице было по-прежнему светло, почти как днем. Приближавшуюся ночь можно было угадать лишь по нежно-золотистой окраске света и по фиолетовой окантовке теней. Движение машин по Рю-де-Вожирар стало редким, почти случайным. Толпы людей рассеялись. Редкие группки у выходов из парка и на углах улицы быстро редели и вскоре окончательно растворились в виде отдельных прохожих в бесконечных улочках вокруг Одеона и церкви Сен-Сюльпис. Жители города шли на аперитив и ужин, они шли в ресторан, они шли домой. Воздух был мягким и слегка пахнул цветами. Сделалось тихо. Париж ел.