Геннадий Гусев - Захват

– Всё готово? Тогда ведите сюда подругу, – сказал Шрам.

Парень, оставив аппаратуру, быстро сбегал за ней.

Настя спустилась в зал на первый этаж. Ей показали, где сесть, дали в руки листок с текстом. Степан навёл камеру так, чтобы женщину было видно на фоне белой простыни по пояс. По взмаху руки в полной тишине съёмка обращения началась.

Понадобилось минуты полторы-две, чтобы озвучить весь текст. В самом конце она произнесла написанное ею обращение к родителям.

– Вот и хорошо, – сказал Шрам. – Сейчас, как я и обещал, вас хорошо накормят. А дальше посмотрим. Клава! – окликнул он женщину. Тут же на его зов появилась хозяйка дома. – Не будь такой скупой, дай нормальной еды нашим постояльцам!

– Пойдём за мной, – обратилась она к Насте.

Сначала они прошли на кухню, там Клава выдала пленникам еду, затем обе женщины поднялись в комнату, где оставался взаперти Денис. Хозяйка ключом открыла дверь. Настя первая с полным подносом вошла в помещение. На обед им дали по тарелке борща со сметаной, на второе – гречку с курицей и по стакану компота с пирогом. Для них, к этому времени хорошо проголодавшихся, такое меню было просто шикарным.

– Смотрите, ничего не испачкайте. Через час я заберу посуду, —

уходя, сказала Клава.

В то время как пленники приступили к обеду, Шрам отдавал новые указания своим подручным.

– Итак, запись мы сделали. Теперь её надо передать ментам, Всё равно дедушка-прокурор, с которого я хочу получить бабки, обратится к ним, – начал он. – В реальности нас легавые (сыщики) давно уже ищут, работа у них такая. И в случае если возьмут, то это дело лишь приплюсуют к остальным. Следовательно, действуем дальше так. Ты, Стёпа, готовь машину и езжай в Ростов. Там вначале позвонишь по личному номеру Богдана Первушина

– Волгоград и сообщишь наши требования. На вопросы не отвечай. Затем где-нибудь найдёшь почту и аккуратно, чтобы никто не видел, бросишь конверт с кассетой в почтовый ящик. Отпечатки с неё предварительно сотри, а лучше работай в перчатках. На конверте фломастером напишешь «Срочно передать в милицию!». Утром почтальон ящик вскроет и сообщит куда надо. А ты в это время будешь уже дома. Понял?

– Всё будет исполнено в лучшем виде! – весело ответил Степан.

– Тогда я тебя не задерживаю, можешь идти, – сказал Шрам парню и ещё добавил: – Да, и заруби там у себя, мне сейчас проблемы не нужны, особенно тёрки с ментами.

– Хорошо, – озорно блеснул глазами Степан и, сорвавшись с места, побежал к своей машине.

– Тебе, Ржавый, такая задача, – посмотрел на него Шрам. – Вечером приедут ребята на шашлык и привезут с собой мест-ного участкового. Он давно с нами повязан. Сам понимаешь, обстановку надо держать под контролем. Так что за организацию мероприятия ты в ответе. Кроме этого, истопишь баньку.

– Ты что, Шрам, – возмутился было Ржавый. – Да я же вор,

– натуре! Мне мусору баню топить, шашлык готовить?! Да век воли не ведать! Это ж не по понятиям!

– Что-о-о? – Шрам медленно поднялся со стула, в глазах его загорелись жёлтые волчьи огоньки. – Ты, фраерок, быковать никак вздумал или рамсы попутал (нарушил субординацию) ? – его сухой, зловещий голос устрашающе повис в воздухе. – Может, мне стоит напомнить, кто тебя, баклан, в зоне из-под пресса (физического психологического издевательства) спас, а потом в дело взял?!

Ну-ка, иди сюда! Куда пятишься?! Сейчас мозги твои куриные враз на место поставлю!

– Прости, пахан, бес попутал, – испуганно шарахнулся от него в сторону Ржавый. – Всё сделаю, как надо!

– Смотри, не выводи меня из себя, иначе твою шкуру поганую первую на лоскуты порву! Помни, ты держишь ответ передо мной не только за себя, но и за остальных. А насчёт бани и всего про-чего Клава тебе поможет, – чуть мягче сказал Шрам.

После этого разговора всё пришло в движение. Степан быстро проверил и заправил топливом машину, затем, взяв с собой упакованную в конверт видеокассету с Настиной записью, выехал в Ростов.

Ржавый довольно умело растопил печь в бане, затем принялся за подготовку шашлычного мяса и мангала. Клава помогала ему, но в основном занималась столом и приготовлением различных блюд. Гостей ожидалось не так уж и много, но она знала, как едят и пьют эти. «Прости господи, настоящие козлы, – так мысленно она думала о Шраме и его банде. – Как всегда, до утра будут пить и орать. Превратят весь дом в свинарник. А мне потом их рассолом отпаивать, в чувство приводить да побитое и запоганенное выгребать. Эх, Гришка, муженёк, сделал ты мне очередной подарочек! Надолго я тебе это запомню! Вот вернёшься из тюрьмы, все твои космы седые повырываю! А может, у него и волос-то уже нет или вовсе не вернётся…» – от этих последних мыслей ей стало худо. Необъяснимая, безысходная женская тоска сдавила немолодую грудь.