Буало-Нарсежак: Кивок Фортуны

- Кто-то наверняка был у нас. Маргарита принесла суп, и Клер налила его погруженному в свои мысли мужу.

- Ты ведь знаешь, - сказала она, - сколько таинственного в этих старинных вещах.

- Каких вещах?

- Ну, скажем, этот Будда... О восточных статуэтках рассказывают такие странные истории.

- Значит, я должен признать, что Будда сам перебрался в другую витрину, - буркнул Амьель.

- Ты меня раздражаешь, - сухо сказала Клер.

За рыбой Амьель нарушил молчание.

- Предположим, действительно кто-то заходил к нам... Не понимаю как, но заходил. Так вот: я не могу допустить, чтобы чужие люди меняли расположение моих ценностей!..

- Послушай, мой милый Андре!..

- Никаких милых Андре! То, что я говорю, весьма серьезно. По-твоему, возможно прийти в чужую квартиру с единственной целью поставить на рояль то, что было на камине, или наоборот?

- То есть как это наоборот?

- Ладно, оставим, - вздохнул Амьель. - Мы только теряем время. По-моему, это знак. Может быть, угроза. Завтра к нам могут прийти для того, чтобы порыться в моих бумагах на столе. Надо будет...

- Ты уверен, что не ошибаешься? Амьель положил вилку и взглянул на жену.

- Маргарита ведь тоже обратила внимание. Чего тебе еще надо?

- Я не об этом. После кофе ты наверняка вздремнул. Не протестуй. Я уверена. У тебя плохое пищеварение, и ты не слушаешь меня.

- Ну и что?

- А то, что ты сам мог - поменять местами эти предметы. Сомнамбулизм известная штука.

Амьель отставил стул и поднялся.

- Не сердись, дорогой. Я пытаюсь тебе помочь.

- Спасибо.

Он вернулся в салон, достал сигарету. Затем с середины комнаты поглядел на витрины. Но его глаза не видели ни миниатюрных фигурок, ни тонкого фарфора с акварельной росписью. "Кто-то" знал, что он купил эти вещи - настоящее безумие - после дела с университетскими ресторанами. "Кто-то" знал, что он ведет переговоры о школьном комплексе. "Кто-то" нашел способ предупредить его. "Кто-то" стремился повлиять на него, оказать давление.

Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. Нет! Глупости... С таким, как он, это не пройдет! И все же...

Амьель вынул из витрины тяжелого Будду, улыбавшегося с полузакрытыми веками своим мыслям. Ему показалось, что он держит в руках врага. Он чувствовал, что удача уходит от него навсегда. Когда явились Лаваренны, он взял под руку психиатра, старого лицейского товарища, и повел в свой кабинет.

- Мне надо с тобой посоветоваться... Вероятно, в твоей практике встречаются такие случаи... ну, когда трудно что-то объяснить...

- Это точно... В прошлом месяце, например... Один бедняга не мог сосчитать до десяти.

- Успокойся, до этого еще не дошло. Но я обеспокоен.

И он рассказал историю с витринами. Лаваренн внимательно его выслушал.

- Первое, что приходит на ум, - заключил Амьель, - надо сменить замки. Уже давно надо бы это сделать. У меня такие ценности, а нет секретного замка.

- Вопрос не в этом, - сказал Лаваренн. - Меня удивляет твоя реакция. Мне, скажем, весьма подозрительной кажется твоя мания не прикасаться к этим вещицам. Словно ты придаешь им суеверное значение... И потом, твое волнение... Я вижу, как ты возбужден... Ты хорошо спишь?

- Так себе...

- Гм, гм... А как идут дела?

- Трудно. Но не могу пожаловаться.

- Заходи ко мне завтра. Я тебя обследую. Я не хочу тебя пугать, но за тобой надо понаблюдать.

- Да все же ясно! Кто-то переставил безделушки.

- Знаешь, безапелляционность суждений, - заметил Лаваренн, пристально разглядывая его, - как симптом труднее всего поддается лечению.

Трое сидели в кафе, склонив головы над рюмками пастиса.

- Хозяева постоянно в бегах, - объяснял один из них. - Прислуга в другой части квартиры, а замок... уж можешь на меня положиться. Было глупо взять только несколько безделушек. Там все интересно. Все! Но самому мне не осилить. Поэтому я вернулся и поставил все на место. Будто никого не было. А завтра в четыре мы это...

- Ты уверен, что не наследил? - спросил другой, озираясь по сторонам.

- Повторяю, я все поставил на место. В точности, как было. Ты что, меня не знаешь?..