К. Тейлор - Сестры лжи

Когда Шейла вернулась из отпуска – на трое суток раньше времени! – и обвела взглядом закопченные руины, я вручила ей «по собственному», но она напрочь отказалась его принимать. Усадив за свой кухонный стол, три часа кряду выслушивала всю правду о том, кто я есть на самом деле. Единственным моментом, когда я уловила на ее лице признаки недовольства, было мое объяснение, кто такая Ангарад. Впрочем, Шейла совершенно не озаботилась моим предупреждением, что, если выйдет статейка, которой та грозилась, может пострадать репутация «Гринфилдса».

– Подумаешь! Значит, народ будет приезжать пялиться на тебя, а не на животных. Если ты сама это выдержишь, то уж я – тем более.

А народ и впрямь приезжал пялиться – какое-то время. Причем дело не ограничилось одними лишь посетителями. Даже мои коллеги пару дней держались с опаской, а на комнату отдыха несколько раз спускалась тишина, когда я входила туда с бутербродами. Со временем, потихоньку, разговор вернулся к привычным темам – кто кого засудил на вчерашних «Танцах со звездами», кто изловчился достать абонемент на крикетное поле, где играет Элтон Джон, или какая именно диета лучше для похудения, – и уродливая тень, которую на меня набросила статеечка, наконец рассеялась. Я, кстати, практически уверена, что именно Ангарад стащила у меня первое письмо. Она так и не призналась, зато в репортаже прозрачно намекала, что приют подожгли как раз те, кто точил на меня зуб, и что у нее есть доказательства.

За мной до сих пор тянутся тени, однако они не из тех, что доступны чужому взгляду. Призраки Дейзи и Линны по-прежнему ходят за мной по пятам. Никто из них не заслуживал смерти. Линна была просто больна, а Дейзи – пьяна, ослеплена влюбленностью, к тому же обработана и настроена против меня. После закрытия уголовного дела я вышла на Дейзиного отца и попросила о встрече. Думала, он откажет или начнет сыпать в трубку упреками. Ан нет. Он согласился; мало того, сам сел за руль и добрался до нашего поселка. Слушал у меня на кухне, что я рассказываю про Непал. Я не стала упоминать нож, описывая схватку Ал с Дейзи на краю пропасти. Не сомневаюсь, однако, что он про это был прекрасно осведомлен; мне просто не хотелось, чтобы в последний образ дочери вкралась эта деталь: Дейзи машет кухонным тесаком, угрожая своим же подругам… Заканчивая рассказ, я ждала, что он сейчас разрыдается или бросится вон из дома; он же просто остался сидеть – предельно неподвижный, руки безвольно лежат на коленях, глаза вскинуты к потолку. Многолетняя душевная боль изрезала ему лицо морщинами, и не только из-за трагедии с Дейзи: ведь в его жизни были еще две смерти, пусть и давно. Однако скорбь есть скорбь. Прощаясь, он крепко обнял меня в дверях, обещал быть на связи, но я-то знаю, что больше его не увижу и не услышу.

Пробовала позвонить Линниной матери… Та просто бросила трубку. Несколько раз я повторила попытку, а затем вмешался Уилл: дескать, прекрати. Ей от этого ничуть не легче, как и мне самой. В общем, что бы ее мать ни думала про дочь с сыном, она не желала это обсуждать с посторонними.

Пару недель назад, случайно заглянув в книжку, которую я брала с собой в Непал – дурацкая, скучная поделка с претензией на литературу, – я наткнулась на фотку: мы все вчетвером, только-только вышли из самолета в Катманду. Снимок сделал какой-то тамошний парень Дейзиным «Полароидом». Мы стоим розовощекие, свеженькие, наивные… а ведь так оно и было. Приехали, дуры, в шикарный отпуск. Я бежала от постылой работы, Ал – от разбитого сердца, Дейзи увязалась за компанию в поисках приключений, ну а Линна… Линна искала себе родной дом. Я частенько задаюсь вопросом: что могло случиться, если б Дейзи выиграла тот спор в крошечной лондонской однушке, где обитала Линна, и мы вывезли бы Ал на Ивису вместо Непала? Наверняка Дейзи до сих пор была бы жива и здорова. Зато насчет крепкой дружбы я сомневаюсь. Наши с ней отношения давно пошли трещинками, обросли колючками и заусенцами после множества лет мелких досад и взаимных претензий. А нашлась бы во мне сила воли, чтобы, поняв это, самой поставить точку? Не знаю. Я в ту пору была совсем иной…

– Джейн! – В кухню врывается Хлоя, преследуемая счастливым Джеком; за ними я вижу и Уилла. Он встречает мой взгляд и тепло улыбается. – А можно я опять с Джеком погуляю? Ну пожалуйста! Он так любит играть на улице!

– Он? А может, ты?

Я перевожу взгляд с умоляющей детской рожицы на улыбчивую морду добродушного, верного бульдога возле ног ребенка. Есть люди, которые вовсю ратуют за усыпление любого пса, побывавшего в собачьих боях; это, дескать, чересчур калечит животное, как физически, так и психически; таким особям уже никогда не вернуться к нормальной жизни, – но я-то знаю: Джек сильный. Да и окружают его заботливые, любящие люди. Прошлое не является залогом будущего, если только ты сам этого не захочешь.