Кирилл Берендеев - Тринадцать секунд

Я удалился по-английски.

Конечно, опытный домушник удовлетворился бы одним визитом, перетряхнув двадцать седьмую квартиру за четверть часа, открыв все потаенные уголки, которые хозяева считают уникальными. Но я решил состорожничать, в конце концов, все это для меня оставалось в новинку. До сего дня самостоятельно удалось стащить лишь «тетрис» сторожа с обчищенного налоговой склада электроники. Не хотелось прокалываться и на этот раз. Тем более, квартира будет свободна два дня, работай, не хочу, а дверь ее не составляло труда открыть даже мне. Обычный английский замок, отмычек к такому у одного Щербицкого штук десять: он коллекционирует подобные вещи.

Вечером в пятницу я вышел на дело. Щербицкий, еще с утра узнав о моем решении, некоторое время давал к месту и не к месту советы по поиску тайников, потом смылся, а я на иголках досидел до нужного часа и поехал, чувствуя себя абитуриентом перед первым экзаменом.

Я прибыл на место, когда смеркалось, убедился, что место машины Окунева пусто и поднялся по черному ходу, на ходу доставая инструменты. Гвозди, забившие дверь черного хода, все располагались шляпками с моей стороны – ведь в мою же сторону и открывалась дверь, – так что поддеть и вытащить ржавое железо не составило труда. Пришлось пошуметь: без скрипа некоторые никак не хотели выходить. Впрочем, куда больший шум внизу производили двое мужиков, пытавшихся завести какую-то ветхую колымагу, неудивительно, что мой шум в их лязге, ругани и тарахтении терялся совершенно.

– Все, Сергеич, поездом поедешь, – послышалось снизу, и грохот стих. Я открыл дверь на лоджию, через которую предстояло пройти в коридор, и, раздвинув стоявшие повсюду доски, посмотрел вниз. Оставив черную «Волгу» в покое, мужики подошли к ларьку и теперь утешались пивом – их работа была закончена окончательно и бесповоротно. А вот мне еще только предстояло пройти через завалы рам, коробок, косяков, щитов ДСП, дабы добраться до следующей вожделенной двери. Два метра пути и двадцать минут чистого времени, потраченного на их прохождение. Извозился я страшно, джинсовый костюм, чудом не порвавшийся о понатыканные всюду гвозди, превратился в подобие строительной робы, мне пришлось снять его и долго трясти, возвращая какое-то подобие утраченного цвета и свежести.

Наконец, я вышел в коридор. Время было непозднее, из-под двери говорливой соседки соловьем разливался Лещенко, та же, что располагалась напротив Окуневской, говорила на два голоса разом: мне слышались иноязычное сопение, перемежаемое стрельбой и бранью. Потом за дверью что-то упало, зазвенело, стрельбу перекрыла недублированная ругань. Заревел отшлепанный ребенок, затем ссора стала утихать, а выстрелы, напротив, усилились.

За пять минут я открыл дверь и скользнул внутрь. Правда, в течении этого времени я дважды ронял связку отмычек о кафельный пол и едва не своротил картофельный ящик, стоявший у двери, выковыривая из замка застрявший инструмент. Но никто не полюбопытствовал моими деяниями, за глаза хватало своих.

Зрелище, представшее моим глазам на входе в квартиру, превосходило самые смелые ожидания. Даже дыхание перехватило пока я, включив фонарик, разглядывал комнату, больше похожую на музейную залу. Позариться было на что: бронзовые купидоны с часами и без оных, канделябры в виде букетов, изящные шкатулки из дорогих пород дерева, а так же мраморные, янтарные, серебряные, палехские, – за стеклом стенки их оказалась целая коллекция. Хрусталь и саксонский фарфор в соседней колонке. И еще глубже в ящиках – золотые брегеты, цепочки и запонки, в коробке из-под томика Ленина хранились дорожные чеки и петровские серебряные рубли, под платками обнаружилась женская заначка в три десятка тысяч рублей на мелкие расходы, в коробке с галстуками и сорочками – мужская, немногим большая. В антикварном секретере, за так называемой потайной полочкой, где хранились паспорта жильцов и их вещей, я обнаружил еще более тайное углубление в коем пребывали ордена Андрея Первозванного и Владимира, а так же изумрудная брошь.

Большая часть всего вышеперечисленного, включая видеокамеру и фотоаппарат, отправились пока на диван, оставалось только подыскать для них пристанище для выноса. Я заглянул в соседнюю комнату: увы, ничего такого там не сыскалось. Только домашний кинотеатр, плазменный телевизор с метровой диагональю, компьютер и неплохая подборка видеодисков, откуда я позаимствовал коробочки с Марлен Дитрих и Грегори Пеком. Да еще маленький бюст Наполеона с рабочего стола. Затем, я прошел в темную комнату, заваленную пустыми коробками из-под свежекупленной техники; выбрав одну, из-под микроволновки, я вытряхнул ее содержимое на пол. Что-то зазвенело, я опустил фонарик.