Николай Зорин - Числовой код бессмертия

Фамилия специалиста, к которому его направили, была Молчанова. Но это нисколько не насторожило. Он только мимоходом отметил, что доктор — однофамилица его ученика. А когда вошел в кабинет и увидел ее, всего лишь подумал, что Ирина Молчанова привлекательная, располагающая к откровенной беседе женщина, и с ней будет приятно иметь дело. Он ее не узнал, совсем не узнал. Та женщина из снов, возлюбленная Дамианоса, и эта, реальная Ирина Молчанова, не соединились в одну.

Она его, впрочем, тоже не узнала, отнеслась как к очередному пациенту. И только потом…

Не вдаваясь в подробности, Александр Иванович изложил суть проблемы: навязчивые сны, раздвоение личности. На раздвоении он особенно настаивал, сам себе поставив диагноз. Молчанова мягко, слегка снисходительно улыбнулась и предложила провести сеанс гипноза. Он согласился.

Сон пришел не так, как обычно. Прежде чем погрузиться в свой самый жуткий кошмар, Александр Иванович испытал невероятно приятное ощущение: эйфорический полет души, если можно так выразиться.

Сон был раскрашен самыми нежными красками, чудный сон, он улыбался самой нежной улыбкой, он был наполнен небесной музыкой, он был напоен неземной, нечеловеческой любовью. Душа устремлялась выше и выше, душа обрела гармонию с абсолютной гармонией мира, в котором она оказалась. Александр Иванович понял, что такое гармония: голос мелодичный, сильный и нежный, голос самой любимой на свете женщины рассказал ему об этом. Ее голос сопровождал его повсюду, был внутри него, и вместе они пребывали в живой бесконечности божественных чисел, в бескрайнем блаженстве…

Где, когда он оступился? Каким неверным движением разрушил гармонию? Числа вдруг съежились и распались на одинокие цифры, палитра нежнейших красок потускнела, потемнела и превратилась в безнадежно, беспросветно черный, единственный. Музыка умерла, нет, была жестоко убита… Это было самое страшное убийство из всех со дня начала существования сущностей. Ее крик не смолкал целую вечность, ее дикий крик длился и длился, взрезая душу ржавым лезвием, оставляя в ней рваные раны.

Крик длился, чернота затопила, душа, обретя тело, с огромной высоты грянулась о твердь преисподней. Глаза Дамианоса с ненавистью и ужасом смотрели в его глаза. Его глаза с ненавистью и ужасом смотрели в глаза Дамианосу. Кто первым отведет взгляд? Кто выиграет эту схватку?

Комната Дамианоса — его комната в его квартире — залита красным — заполнена дымом. Пахнет кровью и гарью, но схватка еще не закончена. Взгляд во взгляд, ненависть в ненависть. Поток фраз — поток чисел. Распад на фонемы и цифры, короткая передышка, чтобы собрать свежие войска — и снова кровавая битва.

Он — Дамианос или Александр, понять невозможно — лежит на полу. Поток числовых фраз вытекает из его умирающих губ. Не успеть досказать, а ей не успеть записать. Не успеть! Не успеют — и гармония никогда не будет достигнута.

Он мертвый и полый лежит в окровавленной комнате. Он мертвый и абсолютно пустой лежит в комнате, заполненной дымом, огонь подступает все ближе…

Александр Иванович открыл глаза. Она смотрела на него с отрешенной улыбкой, доктор Ирина Молчанова, та самая женщина.

— Вы получили мои письма? — спросил он, голос звучал хрипло, в горле першило от дыма.

— Да, получила, — медленно проговорила она, улыбка ее сделалась более определенной, но какой-то обиженной. — Почему вы перестали писать? Почему замолчали на целых восемнадцать лет?

— Я заблудился… Я умер.

— Нет, — не согласилась она, — дело не в этом.

Не в этом? В чем же тогда? Кажется, его смерть ее совершенно не трогала.

— Вы не ответили ни на одно мое письмо, — оскорбленно сказал он, отыскав подходящий, как он думал, ответ.

— Я хотела ответить, но ни на одном из конвертов не было обратного адреса. Я не знала, куда писать.

В самом деле, куда? Он этого тоже не знал. Как называется город? На какой улице находится дом, в котором… В нос опять ударил запах гари. Смерть подступает, смерть неизбежна и уже близка, если…

Он посмотрел на Ирину Молчанову, она опять блуждала улыбкой.

Если эта женщина его не спасет…

Нужно встряхнуться, прогнать остатки сна и сделать что-то… Совершить какой-то поступок, изменить, разрушить, построить заново.

Он поднялся, пошатываясь, подошел к ней, протянул руку к ее лицу, но она вдруг вздрогнула, отбросила его руку, вскочила и с непонятной ненавистью, точно такой же, как Дамианос в его снах, на него уставилась.