Роман Кузьма - Сатанинский Грааль. Приключения Энё Негьеши-2

Шлёпнув напоследок девушку по заду, Акош проводил её к выходу из подъезда и ещё с минуту следил за тем, как её фигура удаляется в вечерних сумерках. Даже после того, как Каталина растворилась в толпе, он ещё долго не мог отвлечься от мыслей о происшедшем. Наконец, мало-помалу гнев отступил, и Акош смог сконцентрировать свою мысль на происходящем.

На нож действительно мог найтись покупатель, причём весьма солидный, Липот или кто-то из тех, кто покупает у него наиболее ценные вещи. Лица эти, обладающие огромным состоянием и властью, даже не светились в людных местах, Липот сам бегал к ним на поклон.

Акош подумал: возможно, он действительно нащупал путь в высший свет… и испугался. Сначала загадочная надпись, а потом история с золотым ножом – всё это внушало ему безотчётный страх. Акош почувствовал, как его ладони и спина покрываются потом. Причиной тому, конечно, являлся Липот, слывший в Бельвароше колдуном; всё, что касалось сделок с этим антикваром, вызывало у Акоша непреходящее, близкое к панике беспокойство.

Он зашёл в ближайшее кафе и перекусил. Палинку [2]заказал, скорее, для успокоения, чем для аппетита. Воспоминания о давнем визите в подвал Липота, которые никак не оставляли его уже битый час, принуждали нервы дрожать, подобно натянутой струне. Дрожали и пальцы, когда он опрокидывал рюмку.

О старике, который выглядел от силы на сорок, шла дурная молва, и Акош был готов поклясться чем угодно: на то имелись все основания. События, происшедшие три с половиной года назад, до сих пор не укладывались у него в голове.

Он закурил сигарету, уже вторую подряд – и, как показали несложные подсчёты, восьмую за два часа, – в безнадёжной попытке обрести спокойствие духа и чёткость мысли.

Жизнь его имела сторону, тайную даже для полицейского куратора и подельников. Ещё в двенадцатилетнем возрасте отец, а вслед за ним и мать, сообщили своему единственному сыну, что тот – попросту чертёнок, давно заложенный в соседнем ломбарде. Акош тогда только рассмеялся в ответ и пошёл играть в карты с приятелями. Однако прошли годы, и настал момент, когда он убедился в правоте своих родителей.

Как-то раз Липот, его новый деловой партнёр, чья пропитанная скверной репутация отпугивала дружков Акоша, провёл его в подвал под своей лавкой. Содрогаясь, Акош вспомнил, как антиквар предложил ему, бывшему к тому же навеселе, пройти колдовской обряд.

Акош всегда уважал нечисть и считал себя её верным слугой; ещё учась в школе, он многократно участвовал в различных сатанинских ритуалах, считавшихся в его кругу более чем подобающим случаем, чтобы завязать удачное знакомство и укрепить существующую дружбу. Однако зрелище, представшее его взору в ту мрачную ночь, стало чем-то исключительным.

Спустившись по ветхой деревянной лестнице, они оказались в большом, но сильно захламлённом помещении. С потолка свисала то и дело мерцающая маломощная лампочка без абажура. Потемневшая от времени лавка, на которую присел Акош, имела прикреплённые ручные кандалы. Зловещее приспособление это, как оказалось, использовалось некогда для порки. Помутившемуся от алкоголя взгляду молодого «уличного коммерсанта» открылись многочисленные бурые пятна, почти наверняка кровавые.

– Ей полтора века, – с усмешкой, принудившей гостя побледнеть, сказал хозяин. – Австрийцы шомполами пороли на ней революционеров.

Акоша было не так-то легко запугать. Он с любопытством ощупал лавку.

– Да некоторые пятна совсем свежие. Что ты мне лапшу на уши вешаешь… – Он умолк, столкнувшись с весьма выразительным взглядом Липота; помолчав мгновение, Акош махнул рукой и рассмеялся. Осмотревшись по сторонам, он увидел разнообразные орудия пыток и убийства, некоторые – весьма причудливого внешнего вида. В дальнем углу виднелось подобие решетчатого железного шкафа со стенами, усеянными длинными смертоносными шипами. Он узнал её – печально известную «железную деву», бесчеловечное изобретение Средних веков.

Демонстрируя бесстрашие, Акош широко, хоть и натянуто, улыбнулся.

– Серьёзная вещь! Откуда?

Липот мерзостно захихикал в ответ.

– Бавария, семнадцатый век. Подойди-ка сюда, парень. – Сам не зная, почему, Акош повиновался. Когда он приблизился, старик показал ему массивную книгу в кожаном переплёте, наверняка очень старую.

– Читай! Показания Ханны Шмидт, отдавшей богу душу в этой самой клетке без малого триста лет назад.

Акош не очень хорошо знал немецкий, так как никогда, особенно на школьных уроках, не отличался прилежанием. Тем более, что витиевато построенные фразы и предложения отличались излишней сложностью, видимо, автор, записывая показания обвиняемой, пользовался каким-то архаичным диалектом. Он разобрал только то, что жертве исполнилось 22 года и что она являлась крестьянкой. Акош тут же сообщил это Липоту с обычным в таких случаях высокомерием. Даже дал понять, что понимает текст целиком, просто состоит тот из глупостей, недостойных внимания. Обычная увёртка.