Евгения Райнеш - Явление прекрасной N

– Так столько лет прошло… Может…

– Не может, – отрезала Ритка. – Если эти три петуха шпоры чистят – ничего, на что ты надеешься, быть не может. Она свежа и прекрасна. Как майская роза. В общем, девки, надумаете, звоните. Только думайте быстрее…

– Я не буду думать, – Полина шмыгнула носом. – Первая любовь? Я ей покажу, старухе этой!

Кайса стояла с мобильником у уха ещё несколько минут после того, как девочки отключились. Предчувствия её не обманули, но действительность оказалась такой жуткой и странной, что она даже половины этого надумать не могла.

***

Риту Кайса увидела издалека. Высокая, шумная, от неё всегда шла мощная, хотя и несколько бестолковая аура. Она сидела возле небольшого замызганного ларька за пластиковым, не менее замызганным столиком и пила пиво из жестяной банки.

Одновременно с Кайсой с другой стороны улицы к ларьку бежала маленькая Полинка в короткой коричневой дублёнке и шапочке с помпончиком. Она была очень похожа на гибрид Снегурочки и весёлого гномика, но, когда свет от фонаря упал на Полино лицо, Кайса поняла, что этот Снегурогномик плакал много часов подряд.

– Сколько ты ревела? – спросила она вместо приветствия Эдикову жену, а та, потупившись, ответила:

– Не так уж много.

Облако, грозно опираясь на гнущийся под её кулаками пластик, приподнялась над столом.

– Идёмте, – сказала она и смяла в руке банку. С таким хрустом, что Кайса подумала: «Конец Нире».

И это её гнусно обрадовало.

Такси остановилось на рабочей окраине. В стороне от линии старых пятиэтажек, проулки между которыми Кайса знала когда-то как свои пять пальцев, но сейчас уже подзабыла. Столько времени прошло, она с тех пор, как закончила школу, не бывала в этой части города. Мама умерла, а оставаться в старом доме с отчимом причины не нашлось.

– Дальше пойдём пешком, – сказала Ритка.

В неживой темноте издалека мерцало огнями и гудело музыкой. Новогодняя ёлка в полной амуниции, забытая в чистом поле. «Лаки» таким и остался в памяти Кайсы. Ничего не изменилось. Она вздрогнула от ощущения искажения времени. Оно, это время, выпущенной бичевой кнута щёлкнуло в воздухе, развернулось и вернулось к рукояти. Холостой наброс. Кому нужны были эти годы, если в одночасье вернулись к тому моменту, с которого всё у Кайсы и началось?

Бичева летела в обратном направлении, чтобы полоснуть её по рукам, которыми Кайса запустила своё время. И если она не сможет это остановить, то будет больно. Очень больно. Наверное, даже смертельно.

– Чего застыла? – толкнула её Ритка. – Идём.

Всё уже запущено много лет назад.

Они пошли к бару, придерживаясь друг за друга, чтобы не упасть. Дорогу расчистили совсем недавно, но машины успели накатать скользкую наледь. Их толпилось у «Лаки» довольно много, и подъезжали ещё. Некоторые машины были роскошные.

Интересно, когда именно вернулась Нира, как успела собрать столько гостей на открытие бара? И откуда она явилась? Как жила все эти годы?

Кайса надеялась, что всё у Ниры замечательно. А раз так, то зачем ей вторгаться в жизнь Кайсы и Гордея? Она покрасуется и вернётся обратно. Похвастается, какой стала успешной и все эти годы прожила не зря.

Когда Кайса так подумала, то немного воспряла духом. Почему нет?

Ей расхотелось идти туда и «портить малину». Конечно, если она попадётся на глаза Гордею, это будет жалко, унизительно и непременно вызовет его гнев. Он и так редко разговаривает с ней и почти не обращает внимания, а после подобной выходки и вовсе перестанет. Не для демонстрации своего недовольства. Гордей никогда ничего не делает напоказ. Она просто перестанет для него существовать.

Это снилось Кайсе в самых страшный снах. Она подходит к Гордею, а он смотрит мимо неё таким нежным и полным любви взглядом, что сердце останавливается. Кайса протягивает руки, чтобы повернуть это нестерпимо влюблённое лицо в свою сторону, но ладони проходят сквозь скулы, не задерживаются на тёмных глазах с невероятно длинными ресницами, скользят, не потревожив ни единого волоска на лобастой, упрямой голове.

Зачем Кайса послушала Ритку Облако и отправилась сюда?

– Опять тормозишь, – оглянулась Ритка, словно прочитав её мысли. – Чего испугалась? Тут даже бугаев на входе нет.

Она схватила Кайсу за руку и буквально втащила в вестибюль, где все тут же окрасились в розовый, зелёный, голубой. Детские глаза Полинки загорелись от блеска, наполнились звоном праздника. Облако же, не поддаваясь яркой суматохе, решительно осмотрелась. Губы её были плотно сжаты, отчего физиономия Ритки выглядела слишком брюзгливо в этой атмосфере вечной молодости.