Константин Злобин - Дело возмущенных мертвецов

Пировавшие громко разговаривали и даже не понизили голос, когда появился Костя, хотя раньше всегда умолкали при его появлении. Оба были изрядно навеселе.

— Эй, Склифосовский, иди к нам! — воскликнул Руслан, пытаясь встать с дивана. — Мы тут с моим другом… Отмечаем окончание одного дельца… хэппи-энд… Да не бойся — никого мы не ограбили… Все честно куплено… Скажи, Эндрю.

Андрей пьяно мотнул головой.

— Без базара. Русыч у нас — голова. Костян, ты тоже голова. Только не обижайся, но у Русыча голова больше. А вот, кто я — не знаю.

Свою речь Андрей закончил отрыжкой и откинулся на диван с безвольно упавшей головой. Руслан обнял его.

— Кореш, ты чего загрустил?

— Я не знаю, кто я, — пьяно и уныло ответил Андрей, опуская голову чуть ли не до колен.

— Как не знаешь? — Руслан взмахнул плескавшейся бутылкой. — Ты что забыл? Ты же наши ноги.

Взгляд Андрея просветлел.

— Точно! Я наши ноги, — и прерываясь на короткие икания он стал хихикать. — За это надо выпить.

Костя поставил в угол мокрый зонт и чуть не столкнулся выходившей из своей комнаты Машей. Увидев сидевшую на диване компанию, девушка брезгливо поморщила носик. Руслан тоже заметил ее и преградил дорогу.

— Мадмузель, прошу к нашему столику.

— Спасибо! Не хочется, — попробовала обойти его Маша, но Руслан, несмотря на свое состояние, проявлял чудеса ловкости — схватил девушку в охапку, а следом за ней и Костю.

— Склифосовский, давай подгребай. У нас сегодня большой день. Мы с агентом Аном провернули одно дельце и теперь отмечаем. И не спрашивайте, что это за дельце. Я не могу ничего сказать — это не моя тайна.

Не выпуская обоих из объятий, он приложил палец к губам и в знак секретности прищурился.

— И не смотрите на меня так, я все равно ничего не скажу. Хоть пытайте. Мы просто следили за одним человеком и кое-что узнали про него. Конечно, засфик… зафиски… Тьфу! Сфотрафировали его еще кое с кем. И вот — гонорар получен. Брызги шампанского, салют, все дела.

— Вы за кем-то подглядывали? Фу! — скривилась Маша. — И вам не стыдно?

— А чего нам стыдится? — пожал плечами Руслан. — Это ему должно быть стыдно. Нас попросили — мы сделали. Помогли людям, а там уже их проблемы. Наше дело маленькое. Главное ноги унесли.

— Это я — ноги! — откликнулся с дивана Андрей. — Видели бы вы, как я бежал.

Понимая, что просто так не отделаться, Костя спросил.

— От кого бежал? И что это у тебя? — спросил про новую ссадину на лице друга.

— Все нормально, — успокоил его Руслан. — Бандитская пуля. Ик! Лабла… Блабла… Тьфу, что же такое? Язык не слушается, — он сунул в рот палец и проделал там какие-то манипуляции.

Костя и Маша настороженно следили за ним.

— Бла-го-да-ря, — сделал новую попытку Руслан. — Вот, получилось… Бла-го-да-ря этому синяку заказчица повысила нам гонорар, и мы купили этого рака.

— Не больно-то расщедрилась ваша нанимательница, — фыркнула Маша.

Руслан интимно дыхнул перегаром ей в лицо.

— Откуда ты знаешь, кто нас нанял? Кто тебе сказал?

— Протрезвей сначала, горе-сыщик, — ответила девушка, сбрасывая с плеча его руку.

То же самое сделал Костя.

— Да, лучше ложитесь спать.

Но Русланова ладонь снова потянулась к нему.

— Постой, Склифосовский, вечер только начинается. Сегодня полуфинал чемпионата Европы. Мы не можем его пропустить.

— Никак не можем. Футбол — это наше все, — подтвердил Андрей и воздел над головой бутылку. — Оле, оле-оле-оле! Россия — чемпион!

Костя поддержал Андрея, не дав ему свалиться на пол.

— Как знаете, а я пойду спать. Завтра рано вставать.

Руслан церемонно пропустил его.

— Насильно мил не будешь.

На кухне Костя снова встретился с Машей.

— Думаю, что до полуфинала у них дело не дойдет — и так еле языком ворочают.

— Хорошо бы, — обхватив чашку и смотря прямо перед собой, ответила Маша.

— С тобой все в порядке? — спросил Костя, покрывая капустным листом ржаной хлеб.

Маша ответила после недолгого молчания. Слова, как пули, резко вылетали из нее.

— Не люблю… пьяных. В детстве… насмотрелась… на своего папашу. Так противно… и стыдно. Ненавижу!

Она перевела дух. Было заметно, как тяжело даются ей слова.

— Придет со своего гаража и давай из себя хозяина корчить. А еще дружков приведет. Те такие смирные, тихие, ходят вокруг, а у самих глазки горят — так выпить хочется. Мама скандал при чужих устраивать не хочет, сдерживается и накрывает на стол, а у самой руки дрожат. Он видит и еще больше изголяется. Принеси то, подай это, — Маша замолчала, не в силах продолжать, и еще крепче обхватила чашку.