Константин Злобин - Дело возмущенных мертвецов

— Она точно приглашала нас? — спросил Костя.

— Да, — немного растерянно ответила девушка. — Сегодня… утром…

— Давайте вскроем дверь, — предложил Андрей.

— Нет, — остановила его Маша. — Не нужно.

Она сунула руку в карман и вынула ключ.

— У тебя есть ключ от ее квартиры? — удивился Андрей.

Маша сделала вид, будто в этом нет ничего особенного.

— Конечно, бабушка… в смысле Клавдия Васильевна дала мне его на случай, если что-то случится или… Ну, мало еще для чего.

Андрея это задело.

— Мне она ключ не давала, а я знаю ее дольше, чем ты. Мусор ей выносил, в магазин опять же… Нет, значит, мне доверия?

— Меньше нужно по ночам шастать.

— Да я…

Они вошли в квартиру. Было тихо. Уверенным шагом, не раз бывавшего здесь человека, Маша прошла в комнату старушки. Костя с Андреем остались ждать в коридоре. Вскоре старушка в сопровождении девушки вышла в гостиную.

— Клавдия Васильевна, — высказал ей Андрей. — Вы нас напугали. Мы звоним-звоним, а вы не открываете.

— Извините меня старую. Сама пригласила и запамятовала. Прилегла на пять минут, да так и заснула. Ничего, я уж иду. Проходите.

— А мы думали, может что-то случилось. Тут еще этот Асбест под вашей дверью отирается. Как вы только столько времени прожили с ним в одном доме?

Старушка, часто шаркая по полу, направилась на кухню.

— И не спрашивайте, Андрюша, чего только не пережила. Никому такого не пожелаю.

Костя навострил уши.

— О чем это вы? Чего не пожелаете?

— Лучше сказать «кого». Асбеста Поликарповича, конечно. Как я его не люблю.

— Но ба… Клавдия Васильевна, — вступилась за швейцара Маша. — Разве можно так говорить?

— Ты, внучка, ничего не знаешь.

— А что между вами случилось? — спросил Костя.

— Между нами ничего. Хотя меня это тоже не обошло стороной.

Маша помогла старушке опуститься на стул.

— Ой-ой, — со вздохом произнесла Клавдия Васильевна, оглядывая компанию молодых людей. — Да, вы же не мои старушечьи хныканья пришли слушать? Давай-ка, Машенька, поставь чайник.

— Что вы, Клавдия Васильевна, — не отставал Костя. — Нам это очень интересно.

Старушка вздохнула и устремилась взглядом в далекое прошлое.

— Как сейчас помню тот день, когда он впервые появился у нас, — начала она. — До сих пор жалею, что познакомила их.

— Кого? — спросила Маша, расставляя на столе чашки.

— Клару и Асбеста, конечно. Мы отмечали Лёнин юбилей — тридцать лет, и он пригласил всех филармонических к нам домой. Вместе со всеми был и Асбест Поликарпович. Он тогда работал швейцаром при филармонии. И как только увидел Клару, так дар речи потерял. Весь вечер на нее проглядел. Молча — как филин. Даже неприлично как-то было. Кларин Андрей вызвал его в коридор. Что у них там случилось, не знаю. Только лопнула дверь, и Алексей вернулся один. А на следующий день Асбест пришел с букетом роз и признался Кларе в любви. Сказал, что не может жить без нее, просил уйти от мужа. Тут Алексей домой пришел — слово за слово, у них завязалась драка. Обоим досталось, но уходя Асбест поклялся, что не оставит Клару в покое. До самой смерти, говорит, буду рядом, даже если она не выйдет за него замуж. Сказал и на следующий день устроился швейцаром в наш дом. Алексей, вы знаете, все время пропадал в командировках, и Кларе от этого было еще тяжелей. Сами подумайте, каждый день проходить мимо него, а он пожирал ее глазами. И ни слова от него не добьешься — только глазами стреляет. Зырк, зырк! Клара не раз на него с кулаками набрасывалась «Чего, мол, ты ко мне привязался?», а тот молчит, хоть режь его. Алексей, когда возвращался из командировок, не раз предлагал Кларе переехать, но она уже тогда поняла. «Никуда от него не скрыться, хоть на край земли езжай. Такой уж человек — если взял что-то в голову, уже не выбросит. Сказал «До самой смерти», значит, крест мой такой».

— Когда же это было?

— Считайте сами. Алексея уже нет лет пятьдесят. Да три года при нем.

— И все это время он работает у вас швейцаром?

— Да, столько и работает.

— А Клара… извините, Клара Васильевна — она что?

— Ничего. Привыкла или показывала вид, что привыкла, но Алексею она не изменила даже, когда осталась одна. И так пятьдесят с лишним лет — каждый день под его взглядом.

— А он?

— Он все ждал и смотрел на нее выпученными глазами — станет так у входной двери и ждет, чтобы перед ней открыть, или сумки предложит донести. Всякое было.

— Но можно же было вызвать полицию, или, кто там тогда был, милицию.