Андрей Троицкий - Капкан на честного лоха

Половица скрипнула уже возле самой кровати. Что это?

Маргарита Алексеевна повернулась на спину, с усилием открыла глаза. Над ней нависла человеческая тень. В плотных серых сумерках Маргарита Алексеевна не сразу разобрала, что происходит. Не поняла, что за человек в комнате. Мужчина сел на кровать, жалобно звякнула под его тяжестью мягкая панцирная сетка. Только тут Маргарита Алексеевна узнала хозяина Сергея Сергеевича и тихо вскрикнула.

– Что это вы? – открыла рот Маргарита Алексеевна, уже понявшая, что сейчас может случиться что-то плохое, отвратительное.

И в эту секунду заведенный будильник разразился громкой трелью. Сергей Сергеевич вздрогнул. Схватил часы и грохнул их об пол. По сторонам разлетелись мелкие стекляшки, отскочил циферблат и стрелки. Маргарита Алексеевна, получив секундную передышку, оттолкнулась руками от кровати, попыталась вскочить на ноги, но не успела.

Хозяин со всей силы больно толкнул её ладонью в грудь. Маргарита Алексеевна снова повалилась спиной на кровать, поняв, что в этой борьбе её шансы – ничтожны. Хозяин протянул к женщине ладони, одной рукой обхватил за шею, другой за бок. Климова попыталась высвободиться, повернуться, но хозяин дернул за руку, уже навалился на неё всей тяжестью.

Климова подняла ногу, попыталась оттолкнуть нападавшего коленом, но только себе больно сделала. Сергей Сергеевич заломил ей руку. Он был не то, чтобы здоровым мужиком, но крепким, жилистым.

– Что ты, дядя Сережа, что ты делаешь… Господи, что ты делаешь…

Хозяин задышал глубже, попытался поцеловать её в губы, но Маргарита Алексеевна отвернула голову. Тогда хозяин поставил глубокие засосы на её ключице, на шее.

– Я видел, как ты вчера утром в подклет лазила, – прошептал Сергей Сергеевич. – Что ты там прятала, а? Чего искала?

– Отпустите меня… Пустите… Прекратите… Маргарита Алексеевна извивалась всем телом, но не могла освободиться. Она обезумела от страха и отвращения, хотела закричать, но Сергей Сергеевич зажал рот сухой огненно горячей ладонью.

– Молчи, сука, – прошептал он прямо в ухо. – Только крикни, хана тебе. Я ведь видел документы в банке. К ментам не пошел, потому что тебя, сучку, пожалел. Посадят ведь.

После этих слов Маргарита Алексеевна потеряла способность к самозащите. Руки и ноги словно онемели, налились неподъемной тяжестью. Сергеич сунул руку под майку Маргариты, стал хватать крепкими и твердыми, словно вырезанными из дерева, пальцами за мякоть груди. Сжимать грудь, тянуть на себя.

– Пустите, господи, – шептала Маргарита Алексеевна. – Прошу вас…

– Заткнись, – прошипел хозяин. – Заткнись, сучка, парчушка.

Он навалился на женщину, задрал кверху зад. Не убирая одну руку от её груди, другой рукой спустил с себя штаны. Затем прихватил резинку женских тренировочных брюк и трусиков, стал стягивать вниз одежду. Затрещала, лопнула тонкая ткань трусиков. Сергеич вытащил руку из-под майки, намертво вцепился Маргарите Алексеевне в ключицу.

На этот раз она застонала от боли.

– Не надо, не надо, – шептала Маргарита Алексеевна. – Прошу вас…

От хозяина пахло терпким потом, гарью котельной и угольной пылью. Маргарите Алексеевна показалось, что сей же момент она задохнется от этих отвратительных удушливых запахов, потеряет сознание от головокружения и слабости. Не отпуская ключицы, Сергей Сергеевич извернулся, сорвал с женщины брюки и разорванные надвое трусы.

Встряхнув ногами, сбросил с себя штаны.

– Твоего-то муженька уже нет, – быстро шептал Сергей Сергеевич. – Его шлепнули менты на бану. По радио передавали, я слышал. Шлепнули. А я вот он. Я тута. Готов заменить…

Маргарита Алексеевна испытала боль в промежности, вскрикнула, но хозяин снова зажал ей рот. Сергей Сергеевич глубоко дышал. Легкие выпускали из себя какой-то сиплый клокочущий звук. Казалось, человек задыхается и вот-вот умрет от асфиксии. Но Сергеевич не умирал, наоборот, он двигался быстро, вскидывал и опускал зад. Он что-то шептал в самое ухо, слюна сочилась из уголка его рта, стекала на шею, на мочку уха, на подбородок.

Маргарита Алексеевна вся сжалась от отвращения к насильнику и самой себе. В гуди дяди Сережи что-то шипело, словно внутри человека помещалась сковорода с раскаленным салом, на которое попала вода. Сергей Сергеевич запустил руку под женский зад. Стал сдавливать ягодицы пальцами.

– Ну, давай, сучка, шевелись, – приказал он. – Шевелись, говорю…