Андрей Троицкий - Капкан на честного лоха

Через минуту он то ли заснул, то ли лишился чувств от усталости.

– Река? – не сразу понял Климов. – Или снова болото?

– На этот раз река, – Урманцев сел на мешок. – Слава богу. Теперь пойдем вверх по течению. И выйдем к Ижме.

– Когда?

– Хрен его знает. Может, уже завтра. А может, на третьи или четвертые сутки.

Днем Маргарита Алексеевна пыталась занять себя какими-то делами. В баньке стирала белье, сварила суп из консервов, перебирала вещи в чемоданах. Но на вечер никаких дел не осталось, она снова уселась у окна, положила голову на руку и задумалась.

После суда она не видела мужа более года, раз в месяц получала от Димы письма, похожие одно на другое, словно под копирку написанные: все нормально, живу, сколачиваю ящики под тару. Эта работа, несомненно, одно из самых увлекательных занятий в моей жизни. И далее в том же роде.

Телефон в квартире Климовых, в прежние времена разрывавшийся от звонков, теперь молчал целыми сутками. Однажды в почтовый ящик бросили уведомление из РЭУ: квартплата увеличена вдвое, теперь Маргарита должна платить за излишки жилой площади. С чего бы это? Откуда взялись эти излишки? По телефону ответили: ваш муж выписан из квартиры.

Маргарита Алексеевна пошла на прием в паспортный стол, пыталась спорить: «Как же так, теперь осужденных из их квартир не выписывают». «Выписывают всех, кому на шею повесили больше пятерки», – улыбаясь, поправил женщину капитан милиции начальник паспортного стола и показал копию решения суда. Там было указано, что Климов осужден на двенадцать лет и должен быть выписан из квартиры.

С тех пор Маргарита Алексеевна всякий раз пугалась, когда находила в почтовом ящике казенную бумажку. Все думала, напишут, что муж трагически погиб или умер от болезни. Испугалась она, когда брала из рук почтальона телеграмму из колонии. Но от сердца отлегло едва прочитала две строчки: супруге разрешено длительное свидание с мужем.

Маргарита засобиралась в дальнюю дорогу.

Незаметно Маргарита Алексеевна задремала. И проснулась оттого, что услышала какие-то странные скребущиеся звуки, будто под полом гуляло целое стадо крупных мышей. Она подняла голову и прислушалась. Звуки стихли, но вскоре под полом снова заскреблись мыши.

Через пару минут Маргарита Алексеевна поняла природу странных звуков. Под окном показался Сергей Сергеевич в старом ватнике, спина которого была испачкана какой-то грязью.

Видимо, хозяин копался внизу в подклете, что-то передвигал, перебирал старье. И с какой это стати он полез в подклет на ночь-то глядя, ведь прежде никогда туда не заглядывал? Сергей Сергеевич потоптался под окном и куда-то исчез. Может, хозяйка его крикнула? Вряд ли, Валентина Николаевна всегда ложится спать рано, у телевизора из-за плохого зрения долго не засиживается. Климова посмотрела на часы: половина двенадцатого ночи.

Если заводить разговор с Сергеем Сергеевичем, то сейчас самое время. Спросить его напрямик: почему вы в мое отсутствие шарите в моей комнате? Что вы ищите в банках с крупой, в моем чемодане? Деньги? Нет, глупо.

Нужно найти другие слова, которые не покажутся хозяину оскорбительными. Какие слова? Климова чувствовала, как тяжелеет голова, мысли становятся вялыми и безжизненными.

Серые сумерки неслышно вползли в комнату. Одолела зевота. Сегодня придется высидеть у окна ещё одну бессонную ночь. Нет, не ко времени этот разговор. Нечего его заводить, нечего выяснять. Если муж появится нынешней ночью, никакие разговоры станут не нужны.

– Он должен прийти сегодня, – прошептала Маргарита Алексеевна. – Он обязательно придет.

Очень хотелось поверить в свои слова, но почему-то не верилось. А сейчас нужно прилечь на кровать, подремать хотя бы минут сорок. Иначе она может заснуть среди ночи, сидя за столом.

Климова встала, завела будильник, он должен зазвонить в половину первого ночи. Придвинула к кровати табурет, поставила на него часы, сняла с себя куртку от тренировочного костюма, бросила её на спинку стула. Оставшись в майке с коротким рукавом и спортивных брюках, легла на бок, отвернулась к стене.

Едва закрыла глаза, как навалилась тяжелая вязкая дремота. Но тут же снова послышались какие-то звуки, тихие шорохи, будто кто-то скребся в дверь. На этот раз Маргарита Алексеевне не обратила на посторонние шумы внимания, не смогла разлепить тяжелые веки, решив, что это шебутной неугомонный хозяин что-то ищет в сенях. Но звуки сделались ближе, кажется, кто-то копался в замке.