Айра Уолферт - Банда Тэккера

- Что такое? Ой! - Дорис даже подскочила на стуле. - Ну вот, проговорила она обиженно, - опять вы шутите.

- Нет, не шучу. - Генри почувствовал, как желание насмехаться снова просыпается в нем. Он улыбнулся. - У меня воспален мозг. И вы тому причина.

- Бога ради, Генри, неужели вы не можете быть серьезным хоть одну минуту?

- Могу, - сказал Уилок. Улыбка сбежала с его губ. Он перегнулся через стол и обеими руками обхватил лицо Дорис. - Могу, - повторил он. - Могу быть серьезным. - Он нежно подержал ее лицо в своих ладонях, потом нежно поцеловал. Ее губы были жестки и неподатливы под его губами. - Я могу быть очень серьезным, - сказал он и снова нежно ее поцеловал. Ее губы были все так же жестки и неподатливы. Ее тело, наклоненное к нему, было тоже неподатливо, и он прильнул к ее губам. Он целовал ее в губы и чувствовал, как они становятся мягкими и теплыми и оживают. Ему казалось, что он держит в своих губах что-то живое, как сама жизнь. Словно он целовал ее не в губы, а в самое сердце.

- Не надо, - пробормотала она. Он почувствовал ее дыхание на своем лице. - Пожалуйста, не надо. - Она уперлась рукой ему в грудь, и он сразу выпустил ее и откинулся на спинку стула. Его лицо снова порозовело. Взгляд был еще затуманен, но на губах уже играла насмешливая улыбка.

Дорис сердито посмотрела на его насмешливо улыбающиеся губы, потом отвернулась и склонила голову над меню. Она боялась, что слезы выступят у нее на глазах, и не хотела, чтобы он их видел. Лицо ее вспыхнуло до корней волос; Нижняя губа задрожала, и она прикусила ее.

Генри невидящим взглядом смотрел на ее склоненную голову. С минуту он ни о чем не думал. Потом, сделав над собой усилие, вернулся мыслями к Дорис. Он увидел ямочку у нее на шее, покрытую рыжевато-золотистыми волосками, и приложил палец к губам, а затем коснулся ямки.

- Ай, ай! - воскликнул он. - Вот я опять поцеловал вас.

Дорис вскинула голову. Генри все еще улыбался, но теперь улыбка была мягкая, и Дорис увидела, что глаза стали у него совсем томные от усталости. У него был вид мальчика, который любит ее невинно - как любят мать или няньку, - словно он любит ее, потому что жалеет.

- Не смейте так со мной обращаться! - вскричала Дорис вне себя. - Так, точно я пустое место. Вы не имеете права. Я знаю, что я для вас ничто, но ведь и вы для меня ничто. Не забывайте этого, мистер.

- Да неужели? - Он опять говорил насмешливо. - А я думал, мы будем, как сестры. - Потом зуд насмешки снова утих. - Я обращаюсь с вами так, сказал он, - потому, что я вас боюсь, боюсь принять вас слишком всерьез.

- Ну да, так я вам и поверила, - сказала Дорис, но ее большие продолговатые, как виноград, глаза заискрились от удовольствия.

- Правда, правда, вы полны опасности для меня, красоты и опасности. Вы захватите мою жизнь вашими губками, и я полюблю вас. А зачем мне любить вас? Какой смысл любить кого-нибудь?

- Иногда о смысле думают после. А пока проводят время.

- Да, после, чтобы дурачить самих себя. Но не нужно, не нужно... Не нужно говорить об этом. Не стану я принимать вас всерьез. Нет, вы скажите, чего ради позволю я себе влюбиться в вас? Сейчас вы славная девушка красивые глаза и прочее... вообще красивая - я так предполагаю, вынужден предполагать, ничего нельзя разглядеть... А если я полюблю вас, что вы будете для меня? Дым - и больше ничего.

- Ну, опять понесли чушь. Вы сумасшедший!

- Послушайте, - закричал Генри сердито, - это уже третий, пятый, десятый раз, что вы называете меня сумасшедшим. Может быть, вы и правы. Но теперь кончено. Нужно приниматься за дело, крошка. Закажите мне бутылочку коньяку, а я пока пойду попудрю нос.

- Но ведь это истинная правда. Вы форменный сумасшедший, я таких еще никогда не видала.

Генри встал.

- Ах, да перестаньте вы, черт побери! - пробормотал он тихо и с раздражением.

- Ну хорошо, идите, - встревоженно сказала Дорис. - А потом, пожалуйста, съешьте что-нибудь - вот увидите, вам сразу станет легче. Голос ее звучал просительно и нежно.

Когда Генри вернулся, коньяку на столе не было. Дорис ничего не заказала официанту.

- Я, кажется, не просил вас опекать меня, - сказал Генри. - К черту это! - Он подозвал официанта и сам заказал коньяк.

Официант торжественно поставил бутылку с коньяком перед Генри и блюдо с устрицами перед Дорис. Генри, откинувшись на спинку стула, пил и наблюдал за Дорис, которая лениво ковыряла вилкой в тарелке.

- Вы как будто боитесь запачкать вилку, - сказал Генри.

- Ну что вы еще скажете?

- Скажу, что не хочу, отказываюсь влюбляться в вас, вот и все.