Николай Омелин - Разбойничья Слуда. Книга 3. Отражение

Лизка потянулась и, повернувшись к матери, сказала:

– Завтра с утра мне никуда не нужно. С обеда в Архангельск еду, на курсы.

– Куды? Куды? – подал голос с печи Тимофей Петрович.

– В Архангельск. На краткосрочные курсы сельхозартели председатель отправляет. Сама вчера узнала.

– Ой, Лизонька! Ты так говоришь, будто в Архангельске этом не раз уже была. Будто туды сходить, как в лес по ягоды. То зачем ехать? – спросила Анна Гавриловна.

– Ох, мама, а я знаю? – вздохнула Лизка. – С района распоряжение пришло. На курсы. Там чему-то видать учить будут. Не знаю точно.

– А чего в Архангельск, а не в Устюг? То же не наша губерния. Или в Верхнюю Тойму хотя бы? Все ближе. Или токо там грамотеи есть? – удивился Тимофей Петрович. – И чего тебя. Других больше в деревне нет? Девки перевелись?

Лизка покачала головой и прошла за заборку. Вернулась спустя минуту оттуда, натянув на себя нательную рубаху.

– Я вообще в почтальоны на днях стала проситься. Надоел этот сельсовет. С утра до ночи как собака носишься, бумаг куча, а толку от того? – проговорила она, расправляя кровать. – А он сегодня говорит: «В город поедешь». Словно в отместку…

Лизка еще что-то хотела добавить, но отец громко закашлялся и перебил ее.

– Кто – он то?

– Да, кто еще, коли не председатель! Щуров же, конечно. Перед Тонькой неудобно. Вроде ее хотели учиться послать. А теперь что? Двоих же не пошлют. Кто работать будет?

– Ну, коли Петруха говорит, надо ехать, – глубоко вдохнул Тимофей Петрович и снова закашлялся.

– Он только и умеет, что говорить, да обещать. Мне, если честно, кажется, что ему не место в председателях. Ну, зачем не обратишься, ничего не знает. Только и может, что в районе спрашивать. Без района ничего не делает.

– Ты все о своей худосочной Фокиной беспокоишься. Пусть дитя своего воспитывает подружка твоя. Вот ее занятие, а не по городам шататься. Распустила космы свои рыжие…

– Отец!

– Ты, Лизка, не ерепенься, – откашлявшись, произнес Тимофей Петрович. – Нынче не то время, чтобы кочевряжиться. Раз сказал председатель, так слушать надо.

– А когда оно – то? Время ваше, – возмутилась Лизка. – Когда жить-то? Тридцать один год уже, а жизни нет. Маета одна.

Анна Гавриловна подошла сзади и обняла дочь.

– Она, дочка, такая и есть жизнь. Если будешь ждать ее, то не дождешься. Вот она жизнь-то твоя, – мать указала на притихшего на лавке Митьку. – Был бы Пашка живой…, – глаза у нее заблестели.

– Ну-ко, хватит в доме сырость разводить. Спать давайте. Утром договорим, – повысил голос Тимофей Петрович и посмотрел на внука. – Ты кобылу привязал?

Лизка тоже повернулась и посмотрела на Митьку, который свернувшись калачиком, безмятежно спал на лавке. Глядя на улыбающегося во сне сына, она в очередной раз убедилась в правоте матери. На душе стало спокойно, и появившееся раздражение тут же исчезло. «Наверное, рыбу большую поймал, – подумала Гавзова и, подхватив Митьку на руки, отнесла на лежанку к печи». Она еще какое-то время посидела возле него, а затем прошла к своей кровати и залезла под одеяло.

Лизка проснулась от крика деревенского пастуха. Не открывая глаз, прислушалась к доносившимся с улицы звукам.

– Сы 3 3 Так пастухи подгоняют коров (местное) , сы, ш-ла! – услышала она голос Коли Тяушки. – Сы, ш-лма, – кричал что-то нечленораздельное тридцатилетний парень.

– М-му-у, – вторили ему коровы, нарушая деревенскую тишину.

Николай Чупров по прозвищу Тяушка в раннем детстве перенесший неведомое для ачемян заболевание, тогда же перестал говорить и слышать. Со слухом со временем более или менее наладилось, а вот с речью проблемы остались большие. Не каждый мог разобрать то, о чем «мычал» взрослый парень. Вместо первой мировой угодил в пастухи. И вот уже более десяти лет каждый день пас местных коров. Но это было летом. А вот осенью и зимой его в деревне увидеть было трудно. Охотником он был незаурядным и мало кто из других ачемян мог с ним в этом сравниться. Кое-кто подшучивал над ним, связывая такой успех с тем, что он говорит со зверем на одном языке. В прочем и домашний скот его тоже слушался с «полуслова».

Ачем был одной из тех немногих северных деревень, где испокон веков домашний скот всей деревни пасся в одном стаде. Утром пастух пройдет по деревне, соберет стадо, и угонит на ближайший общий луг. А вечером тем же путем прогонит по деревне обратно. Коровы – животины умные. Свой двор знают хорошо. И редко какая, проходя по деревне, не узнает и не остановится у своего дома. Разве что кто-нибудь из молодых телушек забудется и пробежит мимо. Но со временем и те научатся, и у своих верельниц всегда будут останавливаться. Какие-то коровы сами способны калитку открыть и во двор зайти. А те, кто не обучен или у кого запоры посложнее, так и стоят, дожидаясь пока кто-то из хозяев не запустит.