Николай Омелин - Разбойничья Слуда. Книга 3. Отражение

– Да, немного осталось, – согласился тот с обладателем черной кожаной тужурки. – И кому нужен весь этот церковный хлам? Зарыли бы тут и дело с концом.

Он хотел еще что-то добавить, но вовремя сообразил, что не стоит говорить подобное в присутствии людей из органов и громко закашлялся.

– Никакого порядка тут у них, – произнес чекист, не обращая внимания на ворчанье капитана. – Заключенные сами по себе. Каких их тут охраняют? Разбрелись по берегу, словно в своем огороде.

– А у них тут и так, как в огороде. Только вместо забора море кругом. Чего их тут пасти…

– А сбежит кто? – перебил его брюнет. – Думаете, море когда-то служило надежной оградой?

– Матросики мои получше здешней охраны. Судно осмотрят перед отходом – мышь не спрячется, – самодовольно произнес капитан. – А с острова куда убежишь. Побегаешь-побегаешь, а жрать захочется, так в лагерь и прибежишь.

– Трудно не согласиться, но такое разгильдяйство недопустимо. Их же по штату тут столько набрано, – проговорил чекист и, сняв фуражку, почесал пятерней коротко стриженую голову.

Они постояли еще какое-то время, глядя на бредущих и скрывающихся за монастырскими воротами заключенных.

– ТЫ чего тут спать собрался? – крикнул капитан оставшемуся в одиночестве на причале охраннику.

Молодой, еще почти мальчишка, нехотя встал, для чего-то поплевал на окурок и щелчком пальца выбросил его в море.

– Так, кабыть, не все еще сошли, – громко отозвался тот. – Кабыть, еще остались на пароходе. Я бдительность проявляю согласно распорядку.

– Экой ты громогласный. Тебе бы вместо горла луженого глаза зоркие! Все уж за воротами скрылись, – загоготал капитан. – Вам не лагерников охранять, а коров пасти. Хотя от таких пастухов и коровы разбредутся, – не унимался он.

– А энти? Ну, которые ящык последний несли…, – глаза белобрысого забегали по палубе.

– Ты с какой деревни будешь, энти? – передразнил тот охранника. – Лагерные ваши уж, поди, все в столовке. А ящык, как ты говоришь, вон, – и, повернувшись, махнул рукой в сторону кормы.

Охранник посмотрел в сторону лагеря, затем быстрым шагом прошелся вдоль корабля, внимательно всматриваясь в опустевшую палубу.

– А ты чего по берегу-то бегаешь? На пароход зайди. Вместе с моей командой все и досмотрите.

Парнишка шагнул было в сторону трапа, но в нерешительности остановился.

– Не. Один не могу. Не положено. Без старшого и комиссии нельзя, – и повернулся в сторону лагеря. – А вон они и идут. Сейчас с ними досмотрим, – обрадовано заключил охранник, увидев вдалеке знакомые силуэты.

Капитан тоже бросил взгляд на приближающуюся процессию и покрутил головой, словно пытаясь кого-то отыскать среди находившихся на палубе моряков. Заметив выходящего из рубки заметно преобразившегося помощника, улыбнулся, обнажив удивительно ровные и белые зубы.

– Боцман, двоих в досмотровую комиссию, остальным готовиться к отходу, – крикнул он приближающемуся помощнику и, слегка понизив голос, спросил у стоявшего рядом чекиста:

– Как насчет соточки под хороший борщец? Через два часа отчаливаем.

– Не окажусь.

И заметив оживление в его глазах, заметил:

– Только, когда комиссия закончит работу.

Погода в этом году крестьян радовала. Зима была холодной, но не такой лютой, как в прошлом году. И весна не запоздала и пришла вовремя. Не растянулась надолго и к концу апреля согнала весь снег с полей. Уже к середине мая поля повсеместно обсохли, и весь имеющийся в деревнях гужевой транспорт был задействован в полях. Первые дни июня тоже не подкачали и по всей Северо-Двинской губернии тоже выдались по-настоящему летними: солнечными и теплыми.

Посевная в Ачеме прошла спокойно и быстро. И не только благодаря погоде. На настроении сельчан сказалось и то обстоятельство, что еще в начале весны были отменены все волостные и сельские сборы. К тому же перед самым севом все натуральные налоги заменили денежным эквивалентом. Чувствуя послабления властей, крестьяне с невиданным в последние годы желанием взялись за соху. Доставая из закромов зерно, засеяли все, что можно. Под сэкономленные из-за отмены налога семена даже пришлось в спешном порядке распахивать новые пашни. От того и работы прибавилось и времени на себя почти не оставалось.

Лошадей в деревнях не хватало. В гражданскую войну все крестьянские дворы их подчистую лишились, а новыми обзавестись успели далеко не все. К тому же взрослое поголовье было малочисленным, а недавно объезженный молодняк к труду и земле еще не привык. Потому в полях вместе с разномастной лошадиной тягой трудились только-только отведавшие первой весенней травы коровы. И надо отдать им должное: бороны и плуги они таскали не хуже лошадей. Энтузиазм и невиданный доселе подъем среди крестьян сделали свое дело – все хозяйства отсеялись в прежние сроки.