Андрей Русев - В поисках компромата. Исторический детектив

Айзек предложил ему продать мастерскую и купить дом в Мексике. Это позволит получить мексиканские паспорта. А с ними – прямой путь в Америку. Сделка состоялась. Они перебраться в Испанию, где после нескольких месяцев ожидания смогли ступить на корабль, который понес их к мечте. В Веракрус их встретил Айзек, и отвез в Койоакан, где быстро оформили покупку дома. Через пару недель, как сказал Айзек, можно идти в полицию за паспортами. С этим он убыл и уже больше никогда не появлялся.

За свою короткую, но столь богатую событиями, жизнь Ёся научился неплохо говорить по-немецки и по-польски, а за время пребывания в Испании немного освоил и этот язык. Поэтому, отправляясь в полицейский участок, отец взял его с собой в качестве переводчика. И тут выяснилось, как лихо Айзек обвел вокруг пальцы вроде бы умудренного жизнью и весьма осторожного Савелия Гальперина. Оказалось, что купленный дом не дает права на мексиканское гражданство.

У главы семейства оставались еще кое-какие деньги, и он, как и на бывшей родине, занялся тем, что умеет – открыл сапожную мастерскую. У чужака здесь не было шансов, но не тот был человек Савелий, чтобы опускать руки. Он стачал отличную пару сапог и преподнес ее начальнику полиции. Вскоре появились заказы от его подчиненных. Такая близость к власти позволила за умеренную плату получить паспорта на фамилию Хальперес. Младший стал Хосе, старший – Мигель, а глава семейства – Сальво. Впрочем, местные за глаза называли его Сапато – башмачник.

Хосе выпил кружку холодного какао. Здесь в него добавляли корицу, кайенский перец и щепотку соли. Прислушавшись, убедился, что отец с братом всерьез занялись делом, и тихо выбрался через окно. Поначалу он хотел пойти через центр – мимо двухэтажного дома, построенного еще Кортесом, и такой же старинной церковью Непорочного Зачатия с удивительно красивым резным фасадом – но услышав шум с той стороны, решил обойдя центр справа. Он шел по нешироким предрассветным улицам первой столицы Мексики уверенным, но не быстрым шагом, демонстрируя, что идет по делу.

«Койоакан на языке индейцев – место койотов, – вдруг подумалось ему. – И вот настало время, когда койоты напали на льва и убили его».

Пройдя мимо школы живописи, располагавшейся в бывшем монастыре францисканцев, он вышел на Рио Чурубуско. Но квартал оказался оцеплен военными. Его задержали и отвели к офицеру. По счастью с ним беседовал полицейский, хорошо знавший его отца, и Хосе сразу отпустили и велели немедленно убираться. И все же он выяснил, что Троцкий и его жена живы. Это известие настолько его обрадовало, что он решил непременно сообщить об этом синьоре Фриде. Пройдя пару кварталов, он повернул на Лондрес и уже через минуту оказался возле ее дома. И только тут Хосе почувствовал неловкость, ведь все в городе знали скандальную историю, из-за которой чета Троцких покинула этот дом.

Первые лучи солнца заскользили по невысоким крышам, а Хосе так и стоял в нерешительности. Дверь тем временем открылась и на пороге появилась служанка. Хосе поздоровался с ней и попросил передать хозяйке, что в перестрелке никто не пострадал.

8 июня 1940 года.

Москва. Кремль. Кабинет Сталина

– Товарищ Берия, что это там у вас в Мексике? – спросил с раздражением Сталин, постукивая пальцем по лежавшей на столе записке.

24 мая 1940 года произведено нападение на дом Троцкого в Мехико. По существу происшедшего нами получено донесение нашего агента:

«О нашем несчастье Вы знаете из газет подробно. Пока все люди целы, и часть уехала из страны. Если не будет особых осложнений, через 2—3 недели приступим к исправлению ошибки, т.к. не все резервы исчерпаны. Принимая целиком на себя вину за этот кошмарный провал, я готов по первому Вашему требованию выехать для получения положенного за такой провал наказания. 30 мая. Том 15 15 оперативный псевдоним Эйтингона ».

– Товарищ Сталин, – стоя навытяжку, заговорил Берия. – За операцию на месте отвечал товарищ Эйтингон, и я считаю, что из-за его халатности и безответственности, а может и прямого предательства, операция была сорвана. Его следует срочно отозвать в Москву и судить по всей строгости.

Берия едва сдерживал эмоции. И Судоплатов понимал, что это связано не только с тем, что почти два года подготовки операции пропали зря, но и ощущением вины. Он хорошо помнил текст телеграммы, написанной лично Меркуловым 16 16 тогдашний руководитель Главного управления госбезопасности НКВД СССР и отправленной агенту Тому 11 ноября 1939 года, буквально накануне его отъезда из США в Мексику: