Татьяна Бочарова - Детектив в Новый год

– А у вас что, седалища смолой намазаны? – буркнул он на сотоварищей. – Помогайте!

Сани увязли лыжами в снегу, он мешал пролезть под днище. Макар велел всем притоптать рассыпчатую крупу, а сам взял небольшую лопатку и высвободил засевший в сугробине пропеллер. Работали молчком, каждый прокручивал в голове возможные последствия аварии. Положение виделось безрадостным. Заехали далеко, окрест – ни единого жилья, весть тоже не подашь, а топать назад по такому зыбучему сееву – ноги отвихляешь. Обратный путь до Загорья растянется на многие часы, а то и на сутки.

– Ну что там? – подлез Вадим к Макару, копавшемуся под брюхом «Бе-Ка».

– Полный кизяк! – констатировал Чубатюк, который был мрачнее тучи. – В топливном шланге дыра с полтину. Вся горючка вытекла, моб твою ять!

– На сук напоролись?

– Да на каких сук?! Салазки свои разуй: шланг в оплетке, его разве только шкворнем прошибешь. Диверсия!

– Старик! – ахнул Пафнутий. – Наконечник железный на палке у него – видели?

– Жеваный крот! – заревел Макар и сжал кулачищи. – Где он? Я ему щас сику на пику натяну и крякать заставлю! Верблюд плюгавый, мацепурик анисовый…

Стали искать коварного чичероне, но того как корова языком слизала. Пока все были заняты делом, он незаметно скрылся.

– Понимайт! – возопил Фризе. – Он нас тащиль глушь… маниль и бросаль! Доннер веттер!

Вадим заскрипел зубами.

– Иван Сусанин… твою в дышло! Попадись мне только…

Снег на холме был истоптан, к тому же мешали заросли. Убили бездну времени, прежде чем отыскали нужное.

– Пошел туда он! – прокричал Пафнутий, разглядев на склоне цепочку вмятин от лаптей и батога.

– Догоним! – хищно оскалился Макар. – Кто за баранку?

– Смысл? – вяло проворчал Вадим. – Бензина же нет…

– Садись, свинячья петрушка! И вы полезайте!

В этот миг татуированный матрос был так страшен, что его не посмели ослушаться. Все набились в кабину, Вадим вцепился в руль. Чубатюк схватился обеими руками за раму и развернул сани в ту сторону, куда ухромал подлый старый хрыч.

– Берегите черепушки! Раз, два… взяли!

Макар богатырским плечом поддал в корму, и аэросани сами собой покатились с горки. Скорость сперва была невелика, Чубатюк намеревался догнать машину и вскочить в люльку, но утоптанная площадка кончилась, он провалился в белую трясину, а снегоход с каждой саженью все увеличивал быстроту, скользил по скату.

По обе стороны от Вадима замелькали березы, дубы, елки, сосны – все заиндевелые, с искристыми нашлепками на ветках.

– Правь! Правь! – надрывался сзади Чубатюк, речь которого в одночасье лишилась цветистости. Форс-мажор, не до словесных вывертов.

Вадим правил как мог. Крутил руль так размашисто, что чуть локти себе не вывихнул. Машина выписывала на склоне головоломные зигзаги, какие и не снились мастерам бобслея на прошлогодней Олимпиаде в Шамони. Поскольку мотор не работал, слышен был лишь скрип полозьев, надсадный и зловещий. Снежная крошка вылетала из-под них, реяла в морозном воздухе полупрозрачной кисеей. Деревья мелькали все быстрее, скорость нарастала. Бугор оказался куда выше, чем можно было предполагать, и склон никак не заканчивался.

Вадим увидел, что сани несет прямо в густой ершистый ельник. Он отвернул вбок, но сделал это слишком порывно, не рассчитал, и разогнавшийся агрегат врезался точнехонько в кряжистый дуб. Хряск, звон, синхронные вопли седоков. Вадима шандарахнуло грудью о рулевое колесо, в глазах помутилось, сверху посыпалась труха: мелкие веточки и ошметки сухих, не опавших по осени листьев.

– Беклопт аршгезихт! Думкопф, шайссе! – Это собачился на немецком доктор Фризе. – Обер арш!

Последние два слова, насколько помнил Вадим, означали «полная задница». И это следовало признать подходящим определением для создавшейся ситуации.

Передок «Бе-Ка» расплющился о дубовый ствол, как яйцо, которым с размаха шваркнули о столешницу. Корпус прогнулся, полозья разошлись, воздушный винт разломился на три части, маслопровод сочился желтой, густеющей на холоде жижей.

– Что живы все, счастье еще, – промолвил Пафнутий со стоическим хладнокровием.

Вадим с натугой отжал от себя вдавившийся в ребра руль и кое-как выпростался из кабины. Он потер ушибленную грудную клетку, поворочал головой. Кости вроде не пострадали, крови не видно. Считай, отделался легко.

То же можно было сказать и о его спутниках. Пафнутий посасывал оцарапанный палец, немец прикладывал содранную с коры дуба льдинку к шишке на лбу, но в целом все обошлось относительно благополучно.