– Ну что вы, я ей благодарна. Если бы одна зашла да всё это увидела…
Наталье Алексеевне очень хотелось остаться одной и собраться с мыслями. Хотелось найти Лёню. Но при соседке это было невозможно. Таисия Андреевна говорила, говорила, при этом тащила её через дом в огород, на террасе схватила тяпку и, ворча на неаккуратность полиции, принялась поправлять грядки. Срезала затоптанный лук: «Ничего, отрастёт!», матерясь, поправила дверь теплицы, заглянула туда, велела включить воду. Поймала её взгляд, направленный в сторону реки, и сказала:
– Лёню полиция ищет, это дело у них всё равно лучше, чем у вас, получается. Да и народ любопытствующий у наших домов топчется. Сидите дома, займитесь делами. Я Нинку свою предупредила, она Сашу вместе с Васей из сада к себе заберёт. А я покуда здесь побуду. Мало ли что…
Наталья Алексеевна по жизни суровая и нелюдимая, но слишком многим была соседям обязана, поэтому никогда не спорила с ними и не огрызалась. Зашла на кухню, вспомнила про продукты, что с рынка принесла, огляделась. Пакеты пустые. Всё разложено, что на полках, что в холодильнике. И когда умудрилась? Наверное, на автомате двигалась. Так же на автомате стала готовить борщ. Таисия вошла следом за ней и села чистить картошку. Рот у неё не закрывался. Она трещала о ценах на рынке, о том, что в «Селезне» в буфете очень вкусные чебуреки с сыром, что завтра на их улице отключат водопровод, что с утра несколько мужиков отравилось палёнкой, двоих даже пришлось в областную токсикологию отправлять…
– Вы меня слушайте, вы отвечайте. Нельзя обо всём этом думать, в отчаяние уйдёте. Самое страшное уже случилось, Лёню найдут, у нас тут не тайга. Тогда будем думать, как его защищать. Ну, ведь не мог он… ну, ведь вы его знаете…
Наталья Алексеевна подняла на соседку глаза, и та резко замолчала. Вот то-то и оно, ничегошеньки она его не знает! Поэтому и задумывается.
Зазвонил телефон. Мужской голос представился: «Огородников». И кто это? В Утятине этих Огородниковых как собак бродячих! Половина жителей носят три фамилии: Кожевниковы, Кузнецовы и Огородниковы. А он просил подойти к больнице опознать внука. Всё поплыло перед глазами. Таисия Андреевна, слышавшая этот разговор, выхватила у неё трубку:
– Сашка! Что с ним?.. Ах, живой? Так что ж ты так с пожилым человеком? Сейчас приедем! – сунула Наталье Алексеевне её телефон, вытащила свой, набрала. – Валера, ты дома? Подъезжай к воротам Трашкиной, надо её на опознание… да живой он, живой! Так, собирайтесь живенько, деньги с собой, документы… так, борщ доварился почти, дойдёт, остывая… да не тряситесь вы, живой он, только бухой…
Вышли за ворота. Обычно их улица малолюдна, но не теперь. Стояли кучками любопытствующие, больше женщины, конечно. Бесшумно подъехала прямо по тротуару чёрная машина соседа Кожевникова, потеснив зевак. Таисия Андреевна впихнула Наталью Алексеевну в заднюю дверь, обежала машину и села рядом с водителем.
– Молодец ты, Таська, что пешком не повела, – с одобрением сказал сосед. – Ишь, вороньё, слетелись как на падаль!
– Ну, не стоило, Валерий Андреевич… дошла бы и так… стыд глаза не выест, – бормотала Наталья Алексеевна.
– Да чего стыдиться, Наталья Алексеевна? Ещё ничего не известно, а они уже приговор подписывают!
Вот так они общались. Четверть века соседи, но она к ним только по имени-отчеству, и они к ней так же. С Кожевниковым они ровесники, жена его лет на восемь моложе, Таисия их всех старше. Между собой они Танька, Валерка и Таська. Но, конечно, они соседи с рождения, не привыкать же величаться.
В приёмном покое она увидела внука с воспалённым, красным как мясо лицом. Почему? Говорят, пьяный на солнце обгорел. Лежал в соснах за спортивным пляжем. Да не должен он быть пьяным! И дежурный врач, и полицейские ухмыляются. Наталья Алексеевна сдержанным тоном объясняет, что у внука на спирт аллергия, максимум, что он себе позволяет – это бокал красного вина. «Да вы понюхайте!» Да, от него невыносимо разит спиртом и какой-то химией. Но она продолжает настаивать, чтобы взяли кровь на алкоголь. И ещё на всякую химию. Её убеждают, что всё сделано в соответствии с состоянием внука, что были уже сегодня у них пациенты с отравлением некачественным алкоголем, но тут симптомы другие. А она настаивает, что тут не палёная водка, а какой-нибудь клофелин. Тут Лёня глаза открывает, и она трясёт его: «Лёня, что ты пил?» Он бормочет, что в него влили стакан, но он почти всё выплюнул себе на грудь под рубашку. Снова отключается. Она снимает с внука рубашку и требует, чтобы её забрали на анализ – пусть выяснят, что он пил!
Читать дальше