Владимир Гораль - Дознание капитана Сташевича

«Красавчик! Ему бы вместо белой сорочки и жилетки – длиннополый шёлковый кафтан да цветной колпак на голову вместо ермолки, – улыбнулся про себя Сташевич, – получился бы настоящий волшебный персонаж Оле Лукойе из сказок Андерсена».

– В данной обстановке пёстрый колпак с кафтаном выглядел бы несколько неуместно, – пробормотал себе под нос дед.

– Здра-авствуйте! Я капитан Сташевич! А вы, похоже, чужие мысли читаете? – промямлил порядком растерявшийся Андрей. – Как Вольф Мессинг?

Старичок отложил в сторону изучаемый объект и выронил в подставленную ладонь монокуляр, чтобы поднять на опешившего визитёра младенчески голубые глаза.

– Оставьте эти глупости, милый юноша! Я не великий Вольф Григорьевич, а всего лишь скромный Лев Аронович, – улыбнулся старик белоснежной вставной улыбкой. – Поживите с моё – и вы таки тоже начнёте читать чужие мысли. Хотя не исключено, что к тому времени вы уже будете немножко путаться в собственных…

Андрей взял себя в руки и перешёл к делу. Он представился, описал внешность начпрода и спросил ювелира, не встречался ли тот с Гришаней.

– Разумеется, – пожал плечами старик. – Глупо отрицать, когда вы уже имеете информацию от пани Поплавской-старшей. Таки да, был у меня этот милый говорун. Более того, у нас с ним состоялась сделка в форме купли-продажи.

Каплан покопался в конторке и выудил из ящика на свет божий какие-то бумажки, ухваченные канцелярской скрепкой.

– Вот, взгляните, дорогой товарищ из ВЧК! Это полный сборник квитанций о покупке интересующих вас ювелирных изделий, – он сунул под руку Сташевичу заполненные бисерным почерком квитки.

– Ого! – чуть было не присвистнул Сташевич. – Двадцать тысяч в червонцах тридцать седьмого года! Что же он такого вам продал? И почему, собственно, данной гигантской суммой не заинтересовались компетентные органы?

– Странно, что ваша контора не в курсе, – хмыкнул Каплан, с подозрением косясь на Сташевича. – Я обязан незамедлительно сообщать в наше родное ВЧК, то есть, простите старика, в наше любимое МГБ РСФСР 28 28 МГБ РСФСР – Министерство государственной безопасности. Старик-ювелир запутался в бесконечных переименованиях и реорганизациях советских «компетентных» органов: ВЧК (1917 – 1922), ГПУ при НКВД РСФСР (1922—23), ОГПУ (1923—34), НКВД-НКГБ СССР (1934 – 43), НКГБ-НГБ СССР (1943—53), НКГБ-НГБ РСФСР (1941, 1943—53). , о любой сделке, превышающей сумму в двадцать пять тысяч рублей. В этом случае, как видите, было меньше. Наша дорогая советская власть тоже иногда не совсем дура! Не хочет сдатчиков ценностей распугивать, а то ведь всё самое лучшее на чёрный рынок уплывёт. Раз – и поминай как звали. Ваш Гришаня сдал под опись довольно ценные ювелирные изделия. Отчитываться в их происхождении он был не обязан. В ориентировках из УГРО эти вещи тоже не значились. Так что всё законно! Вот читайте: кольцо с бриллиантом (одна штука), серьги с изумрудами и сапфирами (одна пара)…

Сташевич слушал старика, и его не оставляло чувство, что Каплан не до конца с ним откровенен. Кончилось всё тем, что дед, уловив взгляд Андрея, несколько раздражённо попенял ему:

– Послушайте, юн… простите, товарищ капитан! Какой откровенности вы ждёте от заведующего ювелирной скупкой?! Ну, получил человек неоформленное наследство от покойной тетушки! Если бы я мотал языком направо и налево, как юнга палубной шваброй, кто бы захотел иметь дело со старым Капланом?! Вот будет у вас дело по всей форме на гражданина Гришаню, тогда милости просим! Мне боятся нечего, все мои миллионы вот в этом красавчике!

Каплан показал взглядом на прибитую к стене деревянную рамку. В ней красовался пурпуно-золотой, весь в венках и знамёнах то ли диплом, то ли почётная грамота. Ниже диплома-грамоты в такой же рамке висел под стеклом газетный разворот. Ежедневник «Ангарский большевик» с большой фотографией во всю полосу. На фоне новенького танка Т-34 какой-то солидный дядя в компании четырёх улыбающихся юных танкистов в шлемофонах и комбинезонах, наклонившись, пожимал обе руки маленькому Каплану.

– Надеюсь, что мой бронированный отпрыск намотал на свои траки не одну нацистскую гадину! – не без злорадства ухмыльнулся Лев Иосифович.

Андрей перевел взгляд на него.

– Кстати, – встрепенувшись, вдруг оживился старик, – а на каком именно фронте вы, товарищ капитан, воевали?

– На Первом Украинском, – охотно ответил Сташевич.

– Да что вы? Не может быть! – радостно всплеснул руками Каплан. – И мой Аристаша там же геройствовал. Третья красногвардейская дивизия, пятый ударный танковый полк. До самого их прусского логова Бреслау дошёл мой сынуля.