Антон Леонтьев - Остров вчерашнего дня

Почему именно семь минут, Нина понятия не имела, у хранителей других порталов были свои собственные интервалы, у кого значительно дольше, у кого даже короче, но она всегда знала: что бы там ни произошло в литературной вселенной, она вернется через свой портал обратно – к Жене, своему Жене, и только своему, которого оставила всего семь минут назад.

«Семь минут, семь минут, это много или мало?…»

Муж, сняв пенсне и положив его на тумбочку, тихо спросил:

– Ты ведь из-за меня это делаешь, Ниночка? Ты выторговала у них для меня… послабления, если ты подвергнешь себя риску и ввяжешься в эту авантюру, ведь я прав?

Нина, поцеловав мужа в нос, ответила:

– Честное пионерское, Женя, нет! Они бы на это и не пошли.

Хотя, может, она просто плохо торговалась?

– Тогда зачем? – продолжал настаивать он. – Это тебе не «Братья Карамазовы», не «Анна Каренина», даже не «Лолита» и не «Собака Баскервилей». Ты будешь один на один с жестоким, изворотливым, беспощадным серийным убийцей!

Нина и сама это знала, и ей было боязно, но в то же время она очень хотела оказаться в этом пусть и тревожном, но столь увлекательном мире.

И докопать до правды.

Правды Негритянского острова.

– Ты, Женя, как всегда, прав. Но, поверь, в «Собаке Баскервилей» тоже было более чем опасно, и тот, с кем я там столкнулась, был не менее кровожадным, чем убийца с острова. И в «Анне Карениной» меня тоже пытались убить. А Г.Г. из «Лолиты», узнай, что это я разлучила его с вожделенной нимфеткой, наверняка бы разорвал меня своими литературными ручками на тысячу клочков. Или даже на миллион. Опасно везде и всегда. Ну, почти везде и почти всегда. Даже в «Колобке» имеется лисица-людоед.

Женя, вздохнув, сказал:

– Ты хотела сказать, колобкоед.

Они долго хохотали над этим новым словом. Нина понимала мужа и причину его волнений, но поделать ничего не могла.

И ведь он знал, куда она направляется, а вот где регулярно пребывает он, по крайней мере, до того, как литературные дементоры лишили его этой возможности, Нина, несмотря на их любовь и отношения, теперь уже брачные, понятия не имела.

Женя упорно не говорил.

Как не признавался, откуда он пришел – из какого произведения. И был ли Женя, ее Женя, и только ее, вообще Женей.

Доктором – это да: он был настоящим врачом, но из какой литературной вселенной? И почему он так упорно утаивает это, даже после того, как они стали мужем и женой, пусть и без штампа в паспорте?

Этого Нина не понимала и обижалась.

Сильно. Наверное даже, очень сильно. Но поделать она ничего не могла.

Пусть тогда и Женя смирится с тем, что у нее есть своя жизнь – и свои литературные миры, раз у него наличествуют его собственные.

Ведь Женя, хоть и не имея права больше перемещаться по порталу, все же тайно делал это: Нина делала вид, что не в курсе, а муж не считал нужным информировать ее.

Но Женю, ее Женю, и только ее, она от этого любила не меньше, наверное, даже больше, но вместе с тем сердилась на него и понимала, что вечно так продолжаться не может.

Но что вообще длится вечно?

И почему только супружеская жизнь – такая сложная штука?

– Лучше давай кино посмотрим! – заявила Нина, и Женя, вздохнув, предложил ей на выбор несколько фильмов. Нине было все равно, и Женя отдал предпочтение какой-то лирической комедии.

Однако вместо оной на экране телевизора вдруг возникли кадры военных действий, кажется, из Первой мировой, судя по обмундированию, а также лошади, несшейся по фронтовой линии с юношей на спине.

– Что за ерунда? – возмутился Женя, произведя манипуляции со своим смартфоном. – Я же ставил вовсе не это…

Привлекая к себе Женю, ее Женю, и только ее, Нина, обняв его, прошептала мужу на ухо:

– А не все ли равно, что за фильм, пусть идет этот. Кажется, Спилберг снял? Потому что мы все равно займемся кое-чем более насущным…

А после сеанса любви перед телевизором, на софе, они, поглощая вместе приготовленный Женей попкорн, все же досмотрели до конца фильм о дружбе коня и молодого человека, прошедших через ужасы Первой мировой.

Когда побежали титры и Нина, взглянув на часы, поняла, что еще немного – и она, выспавшись, откроет свою дверь в свой литературный портал, Женя, откашлявшись, произнес:

– Ниночка, у меня для тебя подарок! Вот, смотри, какую я тебе заказал книгу! Ты ведь давно хотела…

Он протянул ей упакованный в серебристую бумагу и перевязанный лиловым бантом презент.