Елена Джейхан - Память плоти. Психологический детектив

– В смысле?

– Музыка, хотите? Альбом Барселона, Меркюри и Кабалье, Монсеррат Кабалье.

Лидия была равнодушна к музыке, но сейчас она с радостью восприняла предложение Вадима, судя по пробкам, ехать было больше часа. «Надеюсь, будет громко!» Вадим включил диск на большой громкости, хотел убавить, но Лидия попросила оставить. Разговаривать было невозможно, и это их успокоило и примирило с временным пребыванием в общем ограниченном пространстве.

Неожиданно для себя она увлеклась: музыка звучала странно: нервный, иногда на грани истерики голос Меркюри летел к Солнцу и возвращался обратно, сохранив испепеляющий жар, но обнятый защитной серебристо-лунной оболочкой изысканных колоратур Кабалье. Чувствительная скорее к визуальным, чем слуховым образам, Лидия слушала и одновременно смотрела мысленным взором. Она вспомнила выставку старинных костюмов, на которую однажды позволила затащить себя Вере: камзолы и кафтаны аристократов восемнадцатого века сдержанно светились вышивкой такого же серебряно-золотого блеска, как вокальная магия неимоверной каталонки Марии де Монсеррат Вивианы Консепсьон Кабалье-и-Фольк и божественного парса Фарруха Булсара, известного миру как Фредди Меркюри.

Когда машина Вадима подъехала к старому забору, который все никак не мог собраться поменять Василий, Вадим и Лидия были почти довольны друг другом, благодаря отсутствию внешнего диалога и, возможно, присутствию внутреннего, что-то вроде:

– Вам нравится?

– Да, очень.

– Мое любимое.

– Теперь мое тоже.

– Спасибо.

– И вам.

– А мне за что?

– Сами знаете. За то, что разделили что-то важное в моей жизни.

– И вы, вы тоже разделили. Редкое наслаждение.

Но, конечно, ничего этого не было произнесено, Лидия только помотала головой, отметая ненужные эмоции, а более чувствительный Вадим с трудом вылез из машины, разорвав кокон их музыкального единения, и поплелся в сторону дома с миксером наперевес.

Вокруг дома Солдатенковых распространялись гармония и покой. Все было кстати: и погода – нежаркие плюс двадцать пять, и благоухающий сад: запах сирени от белой до темно-лиловой, и старая, но бодро цветущая яблоня, и мелкие фиолетовые цветочки, которые холила и лелеяла Вера на клумбах, и беседка с недавно построенным очагом и грубым деревянным столом, и брошенные велосипеды близнецов, чьи голоса были слышны из дома:

– Мам, а где банки с огурцами?

– Мама, а салат со сметаной или майонезом?

Среди этого великолепия похаживал Васька, как маленький боярин, покрикивая на четырех женщин, включая старенькую слепенькую маму Веры, которая была посажена чистить картошку в большую синюю кастрюлю:

– Вер, гости приехали. Тащи стулья или шезлонги давай с веранды!

– Злата, где бадья с шашлыком?

– Мама, вы тут на солнце перепечетесь, давайте я вас в тень!

– Таня, идите с гостями поздоровайтесь!

И, как и следовало ожидать, никто не отзывался на призывы Василия, потому что все понимали, что их единственная цель – хвастовство тем миром и домом, который он обустроил, обеспечил и окружил своей энергией хозяина и мужчины.

Вместо девочек к Вадиму вышла Вера, обняла его без ладоней, запачканных какой-то снедью, кивнула на беседку, и он, наскоро ополоснув руки под садовым краном, двинул туда, где перед очагом стояла бадейка с пахучим шашлыком, замаринованным накануне. Василий поплелся за ним. А Лидия, прихватив с кухни нож, присоединилась к Вериной маме и делу спасения хотя бы какой-то части картофелин, старательно покоцанных подслеповатой старушкой. Мужики мгновенно заорали о чем-то в беседке, и к Лидии подошла Вера.

– Что?

– Да ничего. Обошлось-таки без увечий?

– Умный мужик. Сразу понял: ловить нечего – и включил какой-то старый альбом.

– Хороший миксер, спасибо.

Тактичная Вера больше не поднимала вопрос о знакомстве, Лидия расслабилась.

– Нет, ты не думай, она нормальная баба, только жизнь ее потрепала, – в беседке Василий изо всех сил изображал помощь Вадиму, который сноровисто насаживал на шампуры куски мяса, луковицы, помидоры и баклажаны.

– Муж ее, бывший уже, отсидел за убийство.

Василия распирало от информации. Он сбавил голос до драматического шепота, так и не дождавшись уточняющего вопроса Вадим, последним ударом «вбил» самый острый гвоздь своего рассказа:

– Он усталый был, с похмелья, машину неудачно развернул и девочку их задавил… насмерть, два года всего… На глазах у Лидки.