Андрей Воронин - Без единого выстрела

Поднявшись на третий этаж по лестнице, навеки, казалось, пропахшей кошками и жареным салом, Чек позвонил в обитую обшарпанньм, во многих местах порезанным и аккуратно залатанным дерматином дверь. Хрипатый звонок внутри квартиры издал знакомую с детства заполошную трель, и сразу же за дверью послышались торопливые шаркающие шаги, а в следующее мгновение дверной глазок потемнел, заслоненный изнутри.

"Так и есть, - с чувством, близким к отчаянию, подумал Чек. - Не то всю ночь не ложилась, не то вскочила ни свет ни заря. И все, между прочим, из-за меня.

Свинья я все же..."

Он подвигал лицом, разминая его, как гончар разминает перед работой неподатливую глину, и когда дверь открылась, выдал на-гора самую широкую и радостную из своих улыбок.

Ему сразу же стало ясно, что мама действительно очень волновалась и вряд ли спала этой ночью. Вид у нее был совсем нездоровый, а в квартире густо пахло корвалолом. Этот запах очень не нравился Чеку, поскольку служил неизменным спутником болезни.

- Коленька пришел! - обрадовалась мама. - Проходи, сынок, у меня сегодня оладушки.

Мама была единственным человеком, который помнил, как его зовут. У Чека к горлу подкатил тугой комок и словно стальным обручем стянуло грудь. "Оладушки..." И, главное, ни о чем не спрашивает: где был, почему не позвонил... И не спросит. Если сразу не спросила, значит, не спросит. Будет делать вид, что ничего не произошло, а когда он уйдет, станет пить корвалол и уговаривать себя, что это в порядке вещей: сын вырос, повзрослел, у него свои дела и даже, может быть, девушки - наконец-то, давно пора...

- Мам, - окликнул он, - а яду у тебя случайно нет?

- Зачем тебе яд? - спокойно, как ни в чем не бывало, спросила она. - У тебя что, тараканы завелись?

- Да нет, - сказал Чек, - это не для тараканов. Для меня. Оладушки посыпать.

Мама помолчала, звякая посудой и поминутно хлопая дверцей холодильника. На столе, словно по волшебству, одна за другой возникали разные вкусности: масло в памятной с детства хрустальной масленке, вазочка с земляничным вареньем, старенький сливочник, в который мама всегда переливала сметану из пакетов и, наконец, огромная тарелка с пышными оладьями, до которых в детстве Чек был большим охотником. Чек вдруг понял, что голоден как волк.

- Совсем ты у меня вырос, - сказала наконец мама, возясь у плиты. Вырос, возмужал и научился странно шутить. Раньше твои шутки не были такими мрачными. У тебя что, несчастная любовь?

- В некотором роде, - ответил Чек и с ходу перестроился на привычный шутовской тон, которым пользовался всякий раз, когда хотел избежать серьезного разговора. - Я по уши влюбился в американского президента того, чей портрет на стодолларовой купюре, - а этот негодяй не отвечает мне взаимностью. Как быть, а?

- Попробуй накрасить губы, - в том же тоне ответила мама и села напротив него.

- Кому? - с набитым ртом спросил Чек, испытывая огромное облегчение от того, что разговор ушел в сторону от его неприятностей.

- А это как тебе больше нравится, - сказала мама. - Можешь себе, а можешь портрету президента.

- Накрашу портрету, - решил Чек, - а то меня с подмалеванными губами на работе не поймут.

Он немедленно пожалел о сказанном: упоминание о работе давало маме возможность задать вопрос, ответ на который мог послужить началом неприятного для них обоих разговора. Чек знал, что разговора не избежать за этим он сюда и пришел, - но хотел сам выбрать подходящий момент. Сейчас такой момент еще не настал.

- А что нового на работе? - конечно же, спросила она.

- На работе новостей сколько угодно, - в прежнем легком тоне ответил Чек, - но, боюсь, тебе они покажутся скучными. Мне поставили новую машину. Машина - зверь. Два процессора, оперативная память втрое больше, чем у прежнего моего компьютера, видеокарта с...

- Да, - перебила его мама, - этих новостей мне не понять. Скажи лучше, дождусь ли я когда-нибудь внуков? Чек поскучнел и даже перестал жевать.

- Ну, мама, - протянул он. - Ну, к чему опять этот разговор? Зачем нам обоим эта морока? Да еще, того и гляди, с невесткой характерами не сойдетесь, а я мучайся между двух огней... Ну, хочешь, я подарю тебе компьютер и запрограммирую виртуальных невестку и внука? С невесткой ты будешь делить кастрюли, а внука воспитывать. И никаких проблем. А?

- Виртуальный шалопай, - сказала мама.

- Какой есть, - ответил Чек и снова налег на оладьи. После завтрака он оттер маму от раковины, вымыл посуду и выразил готовность слетать в магазин.