Андрей Воронин - Без единого выстрела

- Ничего подобного, - возразил Забродов. - Вы столько наворотили, что безопасность вам не сможет гарантировать сам Господь Бог. Ну, сами подумайте, как я могу уберечь вас, скажем, от милиции?

- Тогда я не понимаю, что вы предлагаете.

- Странно, - сказал Забродов. - Вы не выглядите глупым, а ведете себя как глупец. Хорошо, поясню. Я - лично я, понимаете? - обещаю вас не трогать.

- Не слишком много, - сказал Канаш.

- Не слишком мало, - возразил Забродов. - У меня есть один хороший знакомый, полковник уголовного розыска. Так вот, этот полковник ходит вокруг вас, пытаясь собрать улики, доказывающие вашу причастность к некоторым несчастным случаям.

- Это его проблемы, - сказал Канаш.

- Согласен. Но мне улики не нужны, у меня совсем другая специальность. Говорю вам в последний раз: оставьте Аверкина в покое, уничтожьте информацию...

- Иначе?

- Иначе я вас раздавлю. Физически уничтожу.

- Послушайте, - раздраженно произнес Канаш, - убирайтесь отсюда! Вы вломились ко мне в кабинет и битых полчаса ломаете комедию, смысла которой я не понимаю. Это что, новый вид вымогательства? Так, вот, Забродов или как вас там, запомните: я возглавляю организацию, занимающуюся абсолютно законной деятельностью на основании выданной правительством Москвы лицензии, и я не боюсь ни милиции, ни бандитов, ни вас лично. Я не знаю никакого Аверкина, у меня нет никаких винчестеров, и мне некогда выслушивать ваши бредни. Я понятно выразился?

- Не совсем, - прежним фривольным тоном сказал Забродов, на которого гневная речь Канаша не произвела никакого впечатления. - Вы хотите сказать, что наша сделка не состоится?

- Вы просто проходимец, - заявил Канаш. Забродов широко, очень дружелюбно улыбнулся, словно только что услышал изысканный комплимент в свой адрес.

- Покойником я вас назвать не могу, - ответил он любезностью на любезность, - но вы очень близки к этому.

Канаш не ответил, демонстративно глядя поверх его головы. Забродов встал и, не прощаясь, направился к дверям. Уже положив ладонь на дверную ручку, он обернулся.

- Кстати, - сказал он, - возможно, вас не успели поставить в известность... Знаете, а Аверкин-то жив!

Он смотрел на Канаша, улыбаясь краешками губ Он отлично понимал, что нанес сокрушительный удар, и с удовольствием наблюдал за тем, как его противник цепляется за канаты ринга, пытаясь устоять на ногах, Канаш стойко перенес удар. В голове у него зашумело, мышцы лица вдруг онемели, утратив подвижность, но это продолжалось какую-то долю секунды и сразу же прошло.

- Рад за него, - сказал Канаш, - кем бы он ни был.

- А вы молодец, - похвалил его Забродов. - Не будь вы таким мерзавцем, я бы проникся к вам уважением.

- Обратитесь к врачу, - устало посоветовал Канаш. Илларион открыл дверь и остановился на пороге, с любопытством разглядывая пятерых плечистых мужчин, поджидавших его в приемной. Канаш снова заглянул в открытый ящик стола и медленно перевел взгляд на затылок Забродова. Искушение было велико.

Словно почувствовав его взгляд, Забродов обернулся.

- Это ваши сотрудники? Надеюсь, не все?

- Конечно, не все, - ответил Канаш. - А почему это вас интересует?

- Не хочется оставлять вас совсем без персонала. Мне дадут пройти или я как-нибудь сам?..

- Пропустите, - проворчал Канаш, обращаясь к охране. - Этот господин торопится к психиатру.

На улице Илларион сел за руль своего "лендровера", который терпеливо дожидался его за углом. Не торопясь заводить двигатель, Забродов опустил стекло со своей стороны и закурил, задумчиво глядя в окошко Пальцы его правой руки выбивали на потертом и поцарапанном ободе рулевого колеса какой-то сложный и быстрый марш. Со стороны могло показаться, что водитель старого оливково-зеленого "лендровера" о чем-то напряженно размышляет, но это было не совсем так. Мысли Иллариона текли неторопливо и плавно, и далеко не все они касались Канаша, Аверкина или беглого программиста Чека.

Ему не к месту вспомнился Сорокин, с которым Илларион не раз вел долгие споры о законности. "Смотри, Илларион, - говорил Сорокин после осмотра места очередного происшествия. - Ты мне друг, но истина, как говорится, дороже. Когда-нибудь ты просто вынудишь меня упечь тебя за решетку, и срок наверняка получится не маленький..." Илларион в ответ только разводил руками. "А что делать? Позволить себя убить?" - с самым наивным видом вопрошал он. "Ну да, ну да, - морщась, говорил Сорокин, знаю. Ты никогда не нападаешь первым и всегда уступаешь противнику право сделать первый выстрел.., первый и последний. До сих пор все твои выходки можно квалифицировать как необходимую оборону, но ведь так будет не всегда. Когда-нибудь ты поскользнешься, и где гарантия, что я окажусь поблизости, чтобы не дать тебе шлепнуться в дерьмо?"