Андрей Воронин - Однажды преступив закон (Инкассатор)

На пустую стоянку нахально зарулил белый "Москвич", кузов которого был слегка тронут ржавчиной. Стекло со стороны водителя было опущено, и даже на таком расстоянии Копылов расслышал, что магнитола в салоне "Москвича" на всю катушку хрипит голосом Высоцкого. Он скривился: в свое время Высоцкий был кумиром и властителем дум, но надо же и честь знать! Все, что он мог сказать, уже сказано тысячу раз и им, и после него, а жизнь не стоит на месте. Взять, к примеру, Шуфутинского, Круга - это, можно сказать, то же самое, только на современный лад. И поют они не за бутылку, как, говорят, случалось с Высоцким, а за бешеные бабки. Ну и правильно... За бутылку пускай медведь поет, ему бабки все равно без надобности.

- Этот? - спросил пассажир, прервав плавное течение мыслей Василия Копылова. Говорил он по-русски почти без акцента, и Копылов с легкой дрожью подумал, что те, кто обычно приходит на стоянку снимать с таксистов навар, в подметки не годятся этому типу. Он стоял на ступеньку, а то и на все три выше тех, с кем Копылову до сих пор приходилось иметь дело.

Копылов уверенно кивнул.

- Этот, - сказал он. - Он все время тут пасется. Смотри, что делает, гад! Зарулил на нашу стоянку, как к себе домой, и музыку слушает! У себя в сортире музыку слушай, козел!

Пассажир нетерпеливо кашлянул в кулак, и Копылов замолчал так резко, словно его отключили от сети, вырвав шнур из розетки.

- Это он говорил про какой-то профсоюз? - уточнил пассажир.

Копылов снова кивнул - так энергично, что едва не стукнулся лбом о рулевое колесо.

- Точно, он. Вы, говорит, мужики, кончайте ерундой заниматься. Нам, говорит, с вами делить нечего. Мы, мол, профсоюз решили создать. Присоединяйтесь, говорит. Сообща, говорит, нам никто не страшен.

- Он дурак, - медленно проговорил пассажир. Его рука, словно самостоятельное живое существо, скользнула за пазуху и принялась любовно поглаживать рукоятку пистолета. - Просто безмозглый баран, годный только на шашлык. Профсоюз - это взносы. Бумажки, собрания, волокита, выборы-перевыборы. А чтобы этот хваленый профсоюз мог кого-то по-настоящему защитить, ему придется нанимать профессионалов. Значит, взносы будут большими. Очень большими. Какая в таком случае разница, кому платить? Или мы вам не подходим потому, что мы с Кавказа?

- Почему это "нам"? - оскорбился Копылов. - Я-то здесь при чем? И вообще, все наши исправно платят...

- Они тоже платят исправно, - кивнул пассажир в сторону белого "Москвича". - Разве я говорю об этом? Если бы ты не боялся мести моих земляков, я уже давно валялся бы на асфальте с проломленным черепом. Попробуй сказать, что нет?!

- А чего, - после длинной паузы промямлил Копылов. - Какая разница, кому отстегивать? А вы ребята крутые, с пушками, не то что какие-нибудь чайники из подворотни...

- Ты дурак и трус, - высокомерно произнес пассажир и открыл дверцу. - Все вы, русские, одинаковы, - добавил он и вышел из машины, направляясь к белому "Москвичу".

Копылов захлопнул за ним дверцу, так стукнув ею, что едва не оторвал ручку, и сплюнул себе под ноги.

- С-сучий потрох, - злобно прошипел он, глядя вслед своему пассажиру. Чингисхан недоделанный, тля чернозадая... Взять бы тебя к ногтю, да ведь и вправду вони не оберешься...

Он попытался включить передачу, но руки у него ходили ходуном от злости, унижения и, чего греха таить, обыкновенного испуга, и коробка передач протестующе скрежетнула шестернями. Копылов беспощадно вогнал рычаг на место и рывком бросил машину вперед, развернувшись так круто, что "Волга" сильно осела на правую сторону и лежавшая под лобовым стеклом пачка сигарет, с шорохом проехав по всей передней панели, шлепнулась на пол. Копылов грязно выругался и вклинился в транспортный поток, подрезав круто затормозившую темно-синюю "Тойоту".

Олег Андреевич Зуев сидел за баранкой своего "Москвича", слушал Высоцкого и, неторопливо покуривая, продумывал детали разработанного совместно с Валиевым плана. В плане было много туманных мест, и прежде всего следовало подумать о том, каким образом расшевелить огромную инертную массу озабоченных только размерами собственной прибыли частных таксистов. Их нужно было как-то выловить по всей Москве и заставить собраться вместе или хотя бы избрать представителей, которые решат дальнейшую судьбу зарождавшегося профсоюза. Сам Олег Андреевич ни минуты не сомневался в необходимости такого объединения и был очень рад, найдя в Валиеве решительного, готового к конкретным действиям и риску человека.