Сергей Соколов: Мир пустых Горизонтов

Профессор Людвиг Люберц… Он пришёл не сразу, года через три как у нас закончился контракт с военными. Тогда у малоизвестной конторы с названием «Институт космопланирования», местом предыдущей работы Люберца, в ходе научного опыта произошёл несчастный случай. Странно: где Люберц, а где «исследование белковых вкраплений в сферические хондры метеороидного потока Ксанф». Если я помню правильно, так это называлось. Вообще-то история мутная. Погиб персонал контрольной станции; кажется, экипаж лунного катера… М-да… Контору распустили. Люберца безоговорочно взял Центр на должность руководителя нашей группы. Моей группы.

Обидно ли мне было тогда, обидно ли до сих пор? Не признаюсь и сам себе, но не отрицаю очевидные факты: этот одержимый смог добиться многого, гораздо больше любого другого на этом месте. Однако «другому» от этого не легче.

Моцарт хорош, но уже тошнить начинает. Я, пожалуй, пойду…

Вчера на Совете директоров мне выпал шанс. Не поздновато ли? Природа любит отдыхать на детях гениев и на их коллегах-заместителях. Нет, чушь! Пусть пока исполняющий обязанности, но я докажу, что не являюсь нулём, приписанный на годы к единице, дабы получить выстрел в десятку. Я сам единица, а нулей найдётся столько, сколько мне будет нужно. Как сейчас слышу:

– Справитесь, коллега Раховски?

Я только кивнул, так волновался.

– Надеемся, что так. Поздравляем. В ближайшее время ждём от вас докладную записку о текущем состоянии дел в группе и дальнейших перспективных планах. Результаты, коллега Раховски, главное – результаты. Помните об этом.

Что же, это совпадает с моими целями. Не правда ли, будущий руководитель Особой исследовательской группы мистер Лукаш Раховски?»

– Мистер Лукаш Раховски!

Автоматическая дверь выхода из конференц-холла, пропуская Лукаша, отъехала в сторону и замерла в ожидании. Однако тот не вышел, а обернулся на своё имя.

– Мистер Раховски! Погодите… А, чёрт… Как собрать-то вас?..

Инет, который, как думал Раховски, подбирал под креслами бумажный мусор, оказался мужчиной, пыхтевшим над рассыпавшимися из файловой папки документами. Наконец он справился, распрямился, поправил бейдж с надписью «Гость».

Среднего роста, средней комплекции, среднего возраста, костюм средней ценовой категории. Да ещё и акне на лице.

«Что у него ещё среднее? Мозги?» – подумалось исполняющему обязанности руководителя научного коллектива.

– С кем имею честь?

– Фаррет. Джон Фаррет. Пожалуйста, вот мой бизнес-интигенат.

Из появившегося в голове Лукаша сообщения он узнал, что Джон Фаррет является совладельцем туристической фирмы, основная услуга которой – релакс; основное направление – Луна; основная недвижимость – пансионат «Островок на Горизонте».

– Мистер Фаррет…

– Можно просто Джон.

– Хорошо… Джон, вы выбрали неподходящее место и время для поиска клиентов. Здесь только что закончилась церемония, посвящённая одному нашему коллеге. – Раховски, отодвигая от себя простоватого мужчину, сделал жест рукой в сторону изображения Людвига Люберца. – А сам он вряд ли сможет попасть на Луну, ибо направляется прямиком в колумбарий. Меня увеселительная поездка также не интересует. Извините, Джон, я спешу.

Фаррет довольно бесцеремонно удержал Раховски за локоть.

– Мистер Раховски, не зарекайтесь. Уверен, нам по пути. Что касается профессора Люберца… Он уже бывал моим клиентом, и, не исключено, вскоре снова посетит Луну.

Лукаш изящно вывернулся, сказал утвердительно:

– Вы – сумасшедший.

Джон Фаррет достал из папки некий листок.

– Осторожнее в определениях, мистер. Я – равноправный партнёр вашего Исследовательского Центра Перспективной Энергетики. А этот документ, – Фаррет, держа пальцами на уголок бумажки, стал махать ею перед носом Раховски, как игрушкой перед вибриссами кота, – является Договором о сотрудничестве, собственноручно подписанным профессором Людвигом Люберцем неделю назад… Может, по кружке пива?

– Согласен.

Двуполостное шоссе Лоррипик – Сескуальта в очередной раз нырнуло в тоннель, пробитого сквозь скальное нутро невысокой горной гряды, безымянной, как и множество ей подобных среди скучного окружающего ландшафта. Автоматика лобового стекла сработала мгновенно, сменив его тонировку на почти прозрачную, и в салон кроссовер-кара понеслись оранжевые отблески настенных фонарей. Они казались тусклыми в сравнении с нещадным солнечным светом открытого пространства, никогда не знавшего спасительной атмосферы; безмолвного пространства-убийцы, ослепительно сияющая точка которого уже замаячила на кончике острия стреловидного тоннеля.