Марина Важова - Под знаком огненного дракона. Жанна Лилонга. Перстень Мазепы

Первоначальный план, по которому Гриня должен был опознать курьеров на вокзале, вчера пришлось срочно перекраивать. Частик сообщил, что вместо своих груз повезут вильнюсские курьеры, которых Гриня не знал. Но следователь настоял на его участии, мотивируя тем, что в прикрытии могут быть свои, и тогда Гриня будет полезен.

Костя прислал словесные портреты вильнюсских, и они точно совпадали с ориентировкой, полученной из отдела по борьбе с незаконным наркооборотом. Но эта информация до Грини не дошла, как и то, что командование операцией перешло из следственного отдела Курняка к ОМОНовцам 18 18 ОМОН — Отряд милиции особого назначения . Тем не менее, ещё накануне вечером, узнав о курьерской замене, он сразу насторожился, с запоздалой ясностью понимая, что его инициатива по розыску похищенных ценностей может обернуться серьёзными неприятностями для него лично. Потому как вряд ли вильнюсских прислали вывозить цацки, они явно переправляли товар посерьёзнее. И в случае поимки курьеров клубочек может раскрутиться нежелательным образом, выдав истинные связи Грини с бандой Короля. Тень провала замаячила перед ним, рисуя самые ужасные картины.

Как назло, Частик молчал. То ли спал, то ли пасли его плотно, только со вчерашнего дня ни разу не проявился в сети. Гриня слонялся возле киосков и заметно нервничал, ему казалось, что ничего не получится, что он засветится либо перед людьми Короля, либо перед Курняком. Больше всего ему хотелось сорваться и полететь на попутках в Новгородские земли – вызволять свою бедную желтоклювую птичку. На этот счёт у него имелся план, построенный на системе электронного слежения, о котором знал только Частик, сам же его и предложивший.

После окончания операции на Витебском вокзале Гриня должен был сразу двинуться автостопом в сторону Новгорода, зайти в интернет-кафе, связаться с Частиком и, получив нужные сведения, добраться до Белебёлки. Костя выяснил, что за Жанной ухаживает спившаяся старуха, но один из курьеров ежедневно подвозит продукты и дозняк.

Дальше надлежало найти Жанну и забрать её. Старухи он не опасался, изначально решив прикинуться медработником, которому поручено перевезти больную. Такси он планировал заранее заказать по телефону. Дальнейшее представлял себе смутно, знал одно: надо уехать подальше от Питера. Но теперь этот план выглядел несбыточным, а реалии были таковы: замена курьеров, молчание Кости-Частика, отсутствие на вокзале людей Курняка.

Гриня отошёл от прозрачного киоска Союзпечати и, спрятавшись за павильоном аптеки, стал наблюдать за входящими на платформу людьми, пытаясь угадать вильнюсских курьеров. В этот момент во внутреннем кармане завибрировал телефон. Не отрывая взгляда от широких вокзальных дверей, Гриня достал трубку и, принимая вызов, прочёл: Частик. На том конце трубки было тихо. Тишина стала полниться гадким скрежетом, к которому прибавились шлепки будто от мокрой тряпки и нарастающее бульканье. Сквозь эти непонятные и страшные в своей бессмысленности звуки прорвался явственный шёпот, только слов разобрать не удавалось, и Гриня закричал, позабыв о всякой конспирации: «Костя! Что?! Что?!». И тогда услышал, вернее, догадался, как совершенно чужой, не Костин, да и вообще не человеческий голос произнёс: «…поехали к ней… Филон…». И тут же связь оборвалась, но Гриня успел услышать хрусткий звук раздавленного под ногой стекла.

С этой минуты в дело вступила решительная и бесстрастная сила. Та, что когда-то, в далёком детстве, отметая расслабляющее мозг воображение, спасала Гриню от произвола жестоких подростков, а потом – в одиночестве юности – выдёргивала из череды смертельных случайностей, и теперь – на грани полного провала – понесла его семимильными шагами прочь, прочь от Витебского вокзала.

Где-то там, за аптечным киоском, скрюченная фигура ещё некоторое время стонала, схватившись за живот и утирая слюни после рвотных спазм, а двое подскочивших с рысьей грацией трясли её, сломленную отчаяньем и немощью. Но Гриня в это время уже мчался в сторону Московского проспекта, не обращая внимания на светофоры, поток машин, встречных прохожих. Он был стремителен, обходил препятствия, безошибочно выбирая самые верные и короткие пути, приближающие его к пульсирующей в мозгу точке – «конец маршрута».

Этому способствовало всё: и погода, по-весеннему ясная, и попутные машины, на диво безотказные, и дороги без пробок и ремонта. И сам он: его лёгкое, послушное тело, пружинистые ноги, верные реакции, – являлся воплощением стремительного броска. Глядя издали глазами обессиленной страхом «подсадной утки», Гриня с изумлением узнавал себя в этом уверенном и ловком парне: