Николай Омелин - Разбойничья Слуда. Книга 1. Река

Кравцов родом из небольшой деревушки Вронцы, что недалеко от Двинского Березника. После службы в Армии в Архангельск работать шофером поехал. А в шестидесятые в Шольский приехал. Вот и работал там пока снова в восьмидесятых в город не уехал.

Огромные лужи на улицах Вельменьги свидетельствовали, что осенние дожди и здесь изрядно постарались. «Как странно, вверх посмотришь – осень сказочная, словно по Пушкину. Глянешь под ноги – грязь и лужи, перекошенные и сломанные плиты на дорогах, будто „Мамай тут воевал“. Так и в жизни – сверху всё вроде красиво и складно, а внутри… хорошего ничего», – размышляла Анна, стоя у крыльца.

– Да проходи ты в дом, что на грязь нашу смотреть. Пообедаем да поедем. До Окрого нужно бы хоть часам к четырем попасть, чтоб засветло в Ачеме быть, – увидев, что Анна опять о чем-то задумалась, сказал Кравцов.

Николай Семенович жил один, и это было заметно при взгляде на убранство его квартиры. «Но чувствуется, что без женской руки тут не обходится, – пройдя на кухню, подумала Анна. – Ну да не моё это дело».

А сказала совсем другое:

– Скажи, Коля, а что за странное название ты произнес: «Окрое». Так да? Необычное какое-то слово. Чего-то я не помню такого места на реке.

– Это когда не знаешь, необычное. А на самом деле ничего там необычного нет. Всё просто, – ответил он, ставя на газовую плиту кастрюлю с водой. – В том месте лес готовили к сплаву весной, лес в воду скатывали вот и звали его «Мокрое катище». А когда сплав запретили, да и от лесопункта осталось, грубо говоря, несколько бензопил, вместе с ним и «Мокрое» развалилось… в прямом и в переносном смысле. Молодежь стала Окрым звать, буква первая вместе с лесопунктом тоже мянула 1 1 Исчезла, пропала (местное выражение) .

– Вон как оказывается. Мы с Ваней много раз бывали в тех местах. О многом слышала, а вот об этом Окром как то не довелось. Да и была я на нем только в тот год, когда мы последний раз с Ваней с Ачема возвращались. Пять лет уж прошло…

– Да, откуда ты слышать то о нем могла? Раньше же все в Ачем через Нижнюю Тойгу и Шольский добирались. Это уж сейчас дорогу то с Вельменьги на Шольский сделали.

На Окрое подъехали в начале пятого вечера. Вода в реке была темной и не приветливой, не то, что в июльский денек. Было заметно, что из-за дождей она очень сильно поднялась. То там, то тут, на поверхность, откуда-то из глубины вырывался огромный бурун. Воду скручивало, переворачивало и несло вниз по течению. А вместе с ней по реке несло листья, клочья пожелтевшей травы, ветки и другой смытый прибрежный мусор, подхваченный быстрым течением.

Все прибрежные кусты были в воде. Лесная трава немного пожухла и припала к земле, а вот листья на деревьях хоть и пожелтели, но держались еще крепко. Лишь яркая оранжево-красная осиновая листва готова была слететь на землю от малейшего ветерка.

– А здесь осенняя весна! – глядя на осеннее лесное великолепие и по-весеннему высокий уровень воды в реке, сказала Анна. – Лепота, как говорил всем известный персонаж Булгакова. Еще бы солнышко вышло, было бы вообще как в раю!

– А ты знаешь как в раю-то? – улыбаясь, крикнул Николай, сталкивая лодку в реку. – …Хорошо в прошлый раз привязал лодку повыше к кусту, не то унесло бы. Такая вода нынче! Ну, зато ехать хорошо, на всех перекатах пролетим, нигде не чиркнем, не зацепим. За час-полтора доедем, я и мотор взял помощнее из-за этого.

Спустя полчаса они уже мчались вверх по лесной порожистой реке. Анна поначалу сидела лицом вперед, рассматривая речные прелести. Но уже через десять минут отвернулась.

– Что, холодно? Не июль месяц сейчас. В кузове есть еще плащ, так накинь! – постарался перекричать шум подвесного мотора Николай.

«А сам сидит, ворот нараспашку. Видать привык к таким поездкам и на встречный осенний ветер не обращает внимания. Да и как по-другому то, если за мотором сидишь. На такой реке только вперед смотреть нужно, иначе можешь быстро вместе со всей поклажей в воде оказаться», – Анна сунула ладони подмышки. Ей казалось, что так намного теплее и удобнее сидеть в лодке.

Еще было светло, когда из-за поворота показалась деревня.

– Ачем! – крикнул Николай. – Приехали!

Анна развернулась и села лицом вперед. Встречный ветер заставил ее прищуриться и вспомнить о плаще. Но доставать его смысла уже не было – деревня была рядом.

«Да, Ачем… Забытая и оказавшаяся ненужной стране, как и многие другие такие, деревушка. Здравствуй, дорогая», – поздоровалась женщина с деревней.