Мэри Кларк - А время уходит

Решив проверить и эту ниточку, Дилейни еще раз просмотрела записи, сделанные в ходе суда. Джози Мейсон работала парикмахером в «Луис энд Дэвид», модном салоне на Восточной 50-й улице. Полистав телефонную книгу, Дилейни набрала номер.

При упоминании имени Алана Гранта в голосе Джози сразу же проступили сердитые нотки. Тем не менее, пусть и неохотно, она согласилась встретиться с Дилейни в пять пополудни и предложила бар «Пикок-эли» в го́стенице «Уолдорф-Астория».

Популярный у широкой публики коктейль-бар был почти полон. «Здесь всегда праздничная атмосфера, – подумала Дилейни. – Вот бы и мне такое настроение!»

Джози уже сидела за небольшим столиком слева от стойки. Дилейни видела ее в зале суда, когда та давала показания, и узнала сразу – хорошо сложенная блондинка лет тридцати, с волосами до плеч, в белой блузке с вырезом и черных слаксах.

Дилейни села рядом. Теперь, оказавшись вблизи, она заметила, что чистое и гладкое лицо Мейсон, возможно, обязано своей привлекательностью ботоксу. Крохотные складки вокруг рта, скорее всего, указывали на ее чрезмерное увлечение сигаретами.

– Привет, Джози. Спасибо, что согласились встретиться.

Подошедшая официантка предложила сделать заказ. Мейсон уже пила яблочный мартини, и Дилейни решила составить ей компанию.

Официантка ушла, а Джози потянулась было за сумочкой, но остановилась и пожала плечами.

– Не понимаю этого дурацкого запрета курить, когда выпиваешь. Меня это просто бесит.

– Сама я никогда не курила, но у меня есть друзья, которые испытывают те же чувства, – поддакнула Дилейни.

– Мне нравится, как вы освещаете ход процесса, – заметила Джози. – Вы справедливы, не то что некоторые болтуны на радио, считающие себя большими умниками и орущие во весь голос, что это Бетси Грант проломила голову своему мужу.

«Шум и ярость, да толку нет», – подумала Дилейни, а вслух сказала:

– Не могу не согласиться.

– Они там только ее и распинают, – продолжала Джози. – Убила, мол, больного, беспомощного мужа, потому что хотела быть со своим бойфрендом… Видела его фотографию в газете. Роскошный парень. И, подумать только, вдовец!

«Мы говорим о моем отце», – подумала Дилейни, но от комментариев, помня о том, зачем пришла, воздержалась.

– На суде Алан сказал, что вы договорились встретиться около десяти, когда он вернется с обеда у отца.

– Ну, примерно так оно и было, – согласилась, пожав плечами, Джози.

– Примерно? Что вы имеете в виду?

– Одно время мы с Аланом встречались. Потом расстались. Он мог позвонить ни с того ни с сего, и все начиналось сначала. Месяцев за шесть до смерти его отца мы крупно поругались. Парень, конечно, видный, классный, но нытик, постоянно жалуется, какой он бедный да несчастный… Иногда случалось, что по счету приходилось платить мне. Подруги говорили, что это глупо, и я в конце концов с ними согласилась. Сказала ему, мол, иди, заработай, а когда деньги появятся, позвонишь. Но прошло несколько месяцев – и снова… то одно, то другое. За неделю до того обеда Алан пожаловался, что ему будет тяжело видеть отца таким больным. Спросил, можем ли мы встретиться потом, около десяти, когда он вернется из Нью-Джерси.

– То есть вы в тот вечер условились о свидании заранее?

– Да. Договорились посидеть в баре, выпить. Я пришла первой. Поначалу все шло хорошо, но потом Алан раскис, впал в депрессию, едва не расплакался. Мол, он такой одинокий, за отца и мачеху беспокоится, и, в общем, дело идет к нервному срыву… Сказал, что не хочет оставаться ночью один, спросил, можно ли переночевать у меня. – Джози пожала плечами. – В общем, взял на жалость, я и согласилась.

– Джози… – осторожно заговорила Дилейни. – Камеры наблюдения показывают, как Алан вошел в дом вместе с вами около полуночи и вышел около восьми на следующее утро. Вы абсолютно уверены, что он провел у вас в квартире всю ночь?

– Ох… Конечно, всю. Полночи проплакал. Думала, рехнусь от его нытья.

– За полтора года после смерти доктора Гранта вы с Аланом часто виделись?

– Несколько раз. Послушайте, я знаю, что он унаследует большие деньги. Когда он получит их и перестанет жаловаться на свои беды, кто знает, будет ли мне это интересно? Но вот какой вопрос. Я отпрашивалась с работы, я приходила в суд и обеспечивала ему железное алиби на ту ночь, когда умер его отец, так? Как думаете, после всего этого не позвонит ли он мне, чтобы, по крайней мере, сказать спасибо? Ведь если б он вернулся к себе и провел ту ночь один, кто бы ему поверил?