Мэри Кларк - А время уходит

Зазвонил телефон. Из интеркома донесся голос Хейди Гронер:

– Доктор, ваша бывшая на связи.

«Ох уж эта Карен, – сердито подумал он, поднимая трубку. – Все соки вытянет».

Вместо приветствия мать его трех детей услышала раздраженное «сколько тебе сейчас надо?».

Человек, встреча с которым значилась в плане на вторую половину дня, был не пациентом, а репортером «Вашингтон пост», собиравшим мнения медиков о ситуации с наркотиками в Нью-Джерси. Меньше всего ему хотелось тратить время на разговоры с каким-то репортером, но когда Джонатан Круз рассказал, что уже беседовал с врачом-акушером Марио Иовино о том, как злоупотребление наркотиками отражается на еще не родившихся детях, и врачом-ревматологом Нилом Карпентером о формировании привыкания при приеме наркосодержащих болеутоляющих, Клифтон передумал. Оба названных врача были фигурами известными, уважаемыми, и он решил, что причин для отказа в интервью нет.

Без десяти три Хейди снова напомнила о себе:

– Здесь к вам мистер Круз. Извиняется, что пришел рано. Я сказала, что вы сейчас не заняты и других встреч у вас на вторую половину дня не запланировано.

– Пусть войдет! – рявкнул Скотт и, постаравшись придать лицу самое радушное выражение, поднялся из-за стола. Что сказать гостю, он уже знал.

Следующие полчаса Скотт объяснял, что да, конечно, в послеоперационный период врачи-ортопеды выписывают пациентам различные болеутоляющие.

– Мы всегда внимательно следим за тем, когда рецепт нужно продлить, а когда необходимости в этом нет. И соблюдаем особую осторожность, имея дело с юными пациентами, у которых легко и быстро возникает привыкание к таким болеутоляющим, как перкосет и викодин. На нас лежит большая ответственность, и практикующие ортопеды хорошо это понимают.

За время разговора у Джонатана сложилось вполне благоприятное мнение о собеседнике: за пятьдесят, внимательный и серьезный. Но вот пустая комната ожидания, через которую он прошел к выходу, произвела унылое впечатление заброшенности и пустоты. «Интересно, сколько пациентов предпочли после раздела практики перейти к доктору Адамсу?» – подумал Джонатан.

Едва за репортером закрылась дверь, как Скотт повернулся к секретарю:

– Мисс Гронер, мне совершенно ясно, что вы еще не созрели для занимаемой должности. Когда сегодня звонила миссис Клифтон, вам не следовало называть ее «моей бывшей». И когда я принимаю посетителя, негоже делиться с ним информацией о моем рабочем графике. Посему считайте, что вы уволены с сегодняшнего дня. Я заплачу вам до конца следующей недели. Чек будет выслан почтой.

Хейди и сама уже собиралась уходить. Работа не устраивала ее по причине почти полного отсутствия таковой, да и сам доктор Клифтон успел вызвать у нее неприязнь. Поднявшись из-за стола, Хейди опустила в карман визитную карточку, которую ей дал репортер.

«У меня есть что ему рассказать», – подумала она и улыбнулась про себя.

Со времени начала процесса Алан Грант похудел на десять фунтов. Выступление со свидетельскими показаниями далось особенно трудно. Глядя на сидящую за столом защиты Бетси, он спрашивал себя, что чувствовал бы на ее месте. И почему только отец не умер от сердечного приступа? Почему все должно было дойти вот до этого?

Ему предложили съездить в Джорджию, сделать серию снимков для журнала «Хэппенинг». Работа престижная и хорошо оплачиваемая. Фотограф, нанятый первоначально, задержался с другим проектом в Буэнос-Айресе.

Все бы хорошо, но, даже понимая, что на кону немалые деньги и что он определенно нуждается в финансовой подпитке, Алан знал, что от предложения придется отказаться. Его предупредили о возможности повторного вызова в качестве свидетеля и о запрете присутствовать на слушаниях. Но после того как жюри присяжных посовещается и примет решение, он сможет прийти на вынесение приговора. Конечно, ее признают виновной, убеждал он себя. Иначе и быть не может. Ей уже не сорваться с крючка. Кошмары уйдут, забудутся.

Теперь ему каждую ночь снилось одно и то же: пестик, проламывающий череп отца. Из памяти все чаще всплывали другие моменты. Как он плакал вместе с отцом на могиле матери. Как отец купил ему квартиру. И самое лучшее фотографическое оборудование. Как отец радовался первым хорошим отзывам на его работы.

Просыпаясь, Алан еще долго не мог успокоиться, справиться с нервной дрожью. «Беда в том, – думал он, – что, хотя оно и неплохо у меня получается, я не люблю фотографию. Вот получу наследство, и можно будет прикинуть, чем еще заняться. А вот брать в долг и отбиваться потом от кредиторов – больше никогда». Он уже несколько лет не подавал налоговую декларацию и недавно получил уведомление из Внутренней налоговой службы с требованием незамедлительно выйти на контакт с ними.