Мэри Кларк - А время уходит

– Когда она упала, озабоченными выглядели все. Я заметила, что некоторые присяжные плакали.

Но когда передача закончилась и они вышли из эфира, Дилейни сказала Дону, что Бетси страстно отстаивала свою невиновность, а когда после выступления упала, присяжные определенно выражали ей сочувствие. Тем не менее она подумала, что прокурор все же нанес Бетси смертельный удар, когда спросил, «обрадовала» ли она Питера Бенсона известием о смерти мужа.

– Элиот Холмс нарочно выступил с этим после того, как она призналась, что любит Бенсона и что это он – отец ее ребенка. По-моему, адвокат Бетси Грант не смог представить убедительное объяснение того, что в то утро, когда сиделка обнаружила тело доктора Гранта, сигнализация в доме была включена.

Она пересказала Эльвире и Уилли все, чем уже поделилась с Доном.

– Что вы об этом думаете, Уилли?

– Я с самого начала говорил, что ее признают виновной, – тихо ответил он.

Ростбиф оказался восхитителен, но Дилейни едва лишь тронула его – аппетит уже пропал.

– Эльвира, вы прекрасно знаете, как я люблю ваш ростбиф и йоркширский пудинг, но признаюсь честно, сейчас просто не могу. Все во мне, буквально каждая клеточка, кричит, что Бетси Грант невиновна. – В ее глазах блеснули слезы. – Эльвира, мы с вами освещали немало судов и знаем, каково это – видеть, как на подсудимого, если он признан виновным в убийстве, надевают наручники, как его выводят под конвоем из зала суда. – Дилейни виновато улыбнулась. – У меня сердце сжималось, когда я слушала Бетси Грант. С каким чувством она говорила о своем ребенке, как ей не хватало его, как болела у нее душа все эти годы… А я вот думаю, услышу ли когда-нибудь такие же слова от моей матери.

Супруги переглянулись. Эльвира потянулась к молодой женщине и взяла ее за руку.

– Дилейни, ты уже слышала эти слова от твоей родной матери. Ты слышала их сегодня в зале суда. Твоя мать – Бетси Грант. Твой отец – Питер Бенсон.

Новость потрясла Дилейни, разбросав ее эмоции в широчайшем диапазоне, от эйфории до отчаяния. К этому времени она уже не сомневалась, что в самом лучшем случае Бетси будет обвинена в непредумышленном убийстве. Свидетельства ее виновности и в особенности последняя информация, указывающая на Питера Бенсона как на отца ее ребенка, многократно перевешивали упорные утверждения самой Бетси, суть которых сводилась к тому, что она никогда не совершила бы ничего плохого в отношении своего мужа.

«Ее ребенок, – думала Дилейни. Я – ее ребенок». В три года она плакала, потому что выглядела не так, как все остальные в семье. Теперь, представляя Питера Бенсона, она понимала, откуда эти ее темно-карие, широко расставленные глаза.

«Отец, мать. Мой отец. Моя мать». С этой мыслью Дилейни проснулась на следующее утро. Встала пораньше, приняла душ, оделась. Нанесла макияж, посмотрела на себя в зеркало. «Питер Бенсон – мой отец, но черты у меня скорее от Бетси», – подумала она. На завтрак Дилейни проглотила чашку кофе. Зачем кому-то желать смерти доктору Гранту? Очевидный подозреваемый – Алан Грант. Из его показаний следует, что он увяз в долгах, что его расходы превышают доходы и что после смерти доктора Гранта ему полагается по меньшей мере половина пятнадцатимиллионного наследства. А если Бетси будет осуждена, то и все наследство. Код сигнализации Алан вполне мог узнать у отца, а ключ от дома взять в кухне, где тот висел на крючке. Но на ночь убийства у Алана крепкое алиби.

Кто еще мог это сделать? Кармен Санчес и Анжеле Уоттс досталось по завещанию доктора Гранта по двадцать пять тысяч долларов. Это подтвердил и адвокат. Но знали ли они об этих деньгах до смерти доктора?

Дальше. Как насчет бывших коллег доктора Гранта? С партнерством они покончили очень скоро после диагностирования у него болезни Альцгеймера. Затем каждый выбрал собственный путь.

«У меня просто нет подходящего подозреваемого», – в отчаянии подумала Дилейни.

В девять часов утра во вторник она была в кабинете исполнительного продюсера, за закрытой дверью.

– Я вынуждена отказаться от освещения процесса над Бетси Грант, – начала журналистка и тут же объяснила причину своего решения.

На обычно непроницаемом лице Кэтлин Джерард отразилось сначала недоверие, а потом глубокое сочувствие.

– Разумеется, Дилейни, нам придется снять тебя с процесса. И я понимаю твои чувства. Ты боишься, что они признают твою мать виновной в убийстве.