Инна Балтийская - Месть Медеи

— На месте решим. — несмотря на искреннее горе, я с трудом сдерживала злорадство. Что, девочка, ты уже думала, что выиграла в лотерею миллион? Увела у глупой бабы состоятельного мужика с прекрасным характером, теперь можно и расслабиться? Ох, какой облом тебя ожидает!

— Ты ему не скажешь, что я разрешила его увезти… в морг? — в огромных орехово-карих глазах показались прозрачные слезинки. Я невольно залюбовалась их блеском.

— Полечка, ну пообещай, что не скажешь… — умоляла девушка. — Я и правда решила, что он умер. И врачи… Врачи мне это сказали!

— Не скажу. — твердо заверила я. — Ничего я ему не скажу.

Мы сдали в гардероб плащи, и поднялись на четвертый этаж, где на двери из полупрозрачного стекла висела табличка: «Отделение неврологии». Открыв дверь, мы прошли мимо пустующего столика дежурной сестры, и дошла до 14 палаты. С замирающим сердцем я потянула на себя дверь и заглянула внутрь. Тоня слегка подтолкнула меня, мы вдвоем вошли в палату и резко остановились. Саша лежал в двухместной палате один. В его руку была воткнута иголка, от которой шла прозрачная трубка капельницы. Он лежал на спине, и смотрел в потолок широко открытыми глазами. При нашем появлении он даже не шелохнулся.

— Поля… Он точно жив? — с ужасом спросила Тоня, пытаясь спрятаться за моей спиной. Ее голос сам собой понизился почти до шепота.

— Он жив. — тоже шепотом подтвердила я, невольно отодвигаясь от девушки. Постояла еще пару секунд и, глубоко вздохнув, двинулась к кровати. Тоня следовала за мной по пятам.

Мы минут десять стояли рядом с Сашей, наблюдая, как он мерно дышит, уставившись остекленевшими глазами в потрескавшийся больничный потолок. Затем Тоня потыкала меня пальцем в бок и, слегка наклонившись, горячо зашептала мне в ухо:

— Он что, так спит? С открытыми глазами?

Не отвечая, я наклонилась к постели и сдавила ладонью сашино плечо. Он что-то невнятно промычал, слегка повернув в мою сторону голову. Из его рта показалась тоненькая струйка слюны. Я отдернула руку, и Саша вновь уставился на потолок.

— Полина, что с ним? — в тихом голосе Тони послышались истерические нотки.

— Его отравили. Теперь у него поврежден мозг. — кратко пояснила я.

— И что… Он такой будет… всегда? — выкрикнула девушка. Потревоженный Саша вновь медленно повернул в нашу сторону голову и что-то просипел. Слюна вновь потекла изо рта, рука с воткнутой иголкой сильно дернулась. Я перехватила трубку, опасаясь, что иголка выйдет из вены. Но все обошлось.

— Полина, пойдем отсюда… — проскулила Тоня, дергая меня за рукав. Я кивнула, и мы на цыпочках вышли из палаты. Пройдя по коридору на пару шагов, я остановилась и схватила за рукав кофточки рвущуюся прочь Тоню.

— Пошли с врачом поговорим.

Тоня молча кивнула, и мы, пройдя еще немного, наткнулись на дверь с табличкой: «Главный врач отделения». Постучавшись, я без колебаний вошла в незапертую дверь. Пожилой мужчина в белом халате, сидевший за квадратным столом, оторвал голову от разложенных бумаг и вопросительно посмотрел на нас.

— Доброе утро, я жена Иванкова. — пояснила я.

— Садитесь. — главврач не стал тратить время на приветствия. — Вы его уже видели?

— Только что. — я так и не села на стоящий возле стола жесткий стул. Тоня тоже не двинулась с места. — Ему сегодня сделали томографию?

— И томографию, и энцефалограмму. — подтвердил врач. — У него практически нет никакой активности мозга. Его как будто просто выключили, потянув за рычаг. Такие прямые линии я раньше видел лишь на энцефалограмме умирающих. Но тем не менее, ваш муж жив.

— Доктор, когда к нему вернется рассудок?

— Понятия не имеем. Я вообще не понимаю, почему он еще жив. Судя по всему, активность всех функций организма будем помаленьку угасать, и прожить ему осталось недолго.

— А никак нельзя поддерживать эти функции?

— Можно. Можно подключить его к аппарату искусственного дыхания, к искусственной почке, и так далее… Вопрос — кто все это будет оплачивать? У нас не лечат за государственный счет безнадежно больных.

— Но почему безнадежно? — в отчаянии вскричала я.

— Потому что искусственно активизировать мы можем все органы, исключая мозг. А мозговая деятельность у вашего мужа почти на нуле. И вот ее мы стимулировать никак не сможем. Если кратко — за большие деньги медики могут продлить жизнь вашего мужа на несколько месяцев, а возможно, и на пару лет. Но все это время он проведет в том состоянии, в котором вы застали его сегодня.