Фридрих Незнанский - Пуля для полпреда

Ладно, допустим, Друбичу удастся убедить суд, что идея испортить мотор лодки исходила от самого Вершинина. Но как ему быть с реальным убийством? Если он собирается последовательно гнуть ту же линию, ему придется доказать, что и в этом случае все было подстроено по указанию полпреда, а вариант с лодкой был запасным. Он скажет, к примеру, что Яковлев согласно плану останавливал «Волгу», угрожая автоматом. Для убедительности он должен был сделать предупредительный выстрел в воздух. Когда «Волга» Вершинина затормозит, Яковлев берет автомат на ремень, делая вид, что останавливал машину по срочной служебной надобности, подходит и с расстояния в несколько шагов неожиданно стреляет из пистолета сквозь заднее стекло. Но промахивается. Друбич его задерживает. Яковлев сознается. На следствии и суде он дает нужные Вершинину показания, какие именно, Друбич не знает. Так должно было быть. Но Яковлев выпил, за ним тащился не вязавший лыка шурин, поэтому все пошло наперекосяк, и в итоге сержант действительно попал Вершинину точнехонько в затылок. Если Друбич сможет и в этом убедить суд, то он чист. Все противоправные действия он совершил по указанию полпреда, а после смерти Вершинина, по собственной инициативе, но во имя высших государственных интересов. Любой суд его оправдает.

Однако чтобы этот план сработал, его нужно либо заранее подготовить и действия всех участников, в первую очередь Игоря Яковлева, тщательно отрепетировать, либо кто-то из прокурорских работников, как и в предыдущем случае, должен Друбичу подыгрывать. Если выстраивать такую сложную комбинацию с ходу, без подготовки, неизбежно возникнут неувязки, противоречия в показаниях, кому-то необходимо все держать под контролем и координировать.

А на что Друбич может реально рассчитывать? Необходимой домашней заготовки у него нет: кому в голову могло прийти, что Николай Иванович отыщет пулю?! Игорь Яковлев плясать под его дудку больше не желает. Друбич понимает – должен понимать, – что в случае ареста я попытаюсь добиться его перевода для содержания под стражей в Москву, ввиду особых обстоятельств дела, там своего домашнего следователя и прокурора не будет, вся его сверхсложная игра полетит к черту. Ему останется только перейти в глухую оборону – заявить: он, мол, ни в чем не виноват, обвинения против него сфабрикованы от начала до конца по политическим соображениям – и ждать. Тянуть время. Надеяться, что во имя избежания грандиозного скандала Генпрокуратура сама замнет дело, а он отделается малым сроком, как Яковлев. Выгораживать и прикрывать его, конечно, никто не станет, единственное, в чем Друбич может не сомневаться: заказчик, будь то Бутыгин или Соловьев, постарается его убрать, пока он не раскололся.

Итак, выходит, Друбич блефовал, когда преспокойно реагировал на мои слова, что есть свидетель, слышавший два выстрела. Даже не найди Николай Иванович пулю, это грозило бы подполковнику осложнениями. То, что звук выстрела он не расслышал за шумом мотора, выглядит не очень убедительно – наверняка двигатель у вершининской «Волги» был в идеальном состоянии. А что оба раза стрелял Яковлев – вообще полная чушь. В его магазине не хватало одного патрона, не двух.

Не двух… Турецкий зажмурился и прикрыл лицо ладонями. Некоторое время, может, пару минут, а может, всего несколько секунд – чувство времени он утратил, – усилием воли изгонял все мысли до единой, пытаясь увидеть абсолютную черноту. Но перед глазами плавали фиолетовые пятна и порхали огненно-красные чертики с хвостиками-закорюками. Расслабиться не получилось. На воздух! – решил Турецкий, хоть на пять минут.

Он вышел на крыльцо без плаща, в расстегнутом пиджаке и, глядя свысока на прохожих, кутавшихся в воротники от северо-западного ветра, несшего снежную крошку, с удовольствием подставил щеку секущим мокрым порывам. Моментально растаяла вата в голове, захотелось сделать что-нибудь эдакое, из ряда вон, при одной мысли о чем захватывает дух: перелететь через Северный полюс на воздушном шаре, бросить курить, да мало ли!

Какой бы совершить подвиг, Турецкий так и не смог придумать – подъехала Лия, розово-синяя от холода, пришлось зайти в вестибюль.

– Ну как, Александр Борисович, – поинтересовалась она не без издевки, потирая озябшие руки, – есть основания для ареста гражданина Друбича А. В.?

– Будут! – пообещал Турецкий.

Надо бы приставить к этому А. В. наружку, подумал он с досадой. Без полных официальных результатов экспертизы оснований для ареста нет. Про пулю ему, скорей всего, доложили, если нет – доложат с минуты на минуту. Местным операм доверять нельзя. Короче, кругом дерьмо! У Друбича есть дней пять, что он за это время выкинет, одному Богу известно. Экспертов, что ли, подстегнуть? Да где уж там! Только сунься – тут же вопль поднимут: ага, Турецкий пытается оказать давление и подтасовать результаты экспертизы!