Лариса Лысаковская - Я никогда не отдаю своего

– Позже никак нельзя?

– Нет, нельзя, Давай, давай, поднимай зад. Я тебя жду у дома Князя.

– Какого князя?

– Того самого, ты давай мозги включай. Все жду. И давай шустрей.

Как только до меня дошло, про какого Князя он говорит, с меня сон как рукой сняли. А судя по тому, где Валька работал, то выходило, что в доме Князева Всеволода Константиновича труп.

Я быстро вскочила с постели, натянула джинсы с майкой. Забежала в ванную ополоснула лицо водой, затянула волосы в хвост, на остальное просто не было времени. Улицы города были еще пусты, поэтому до дома Князева я доехала в рекордное время. Оставив машину на противоположной стороне улицы, я подошла к калитке дома Всеволода Константиновича, где меня уже поджидал Валька. Это для меня он оставался Валькой, для всех же остальных он был Валентином Павловичем и в данное время занимал должность начальника убойного отдела, как когда-то его отец.

– Ну и кого здесь посмели убить? – спросила я, как только мы прошли через калитку и направились к дому.

– Самого. Убили двумя выстрелами, один в грудь, другой контрольный. В ночь с понедельника на вторник, точнее скажут эксперты после вскрытия.

– И кто сие себе позволил?

– Записки не оставил.

– А кто нашел?

– Жена, теперь уже вдова. Прилетела сегодня из Парижу, а здесь такой сюрпризу, – попытался срифмовать Валька.

– Оксанка, что ли?

– Она самая.

Тут мы подошли к входной двери. Валька открыл ее и пропустил меня вперед.

– И что она говорит? – продолжила я наш разговор.

– Да ничего толкового. Все ревет. Вон сейчас ее на кухне валерьянкой отпаивают.

Мы прошли мимо кухни-столовой и направились в кабинет. Здесь работала следственная бригада, я, чтобы им не мешаться, проходить в кабинет не стала. Картина была малоприятной, да и что могло быть приятного в трупе. Всеволод Константинович сидел как-то неестественно в кресле, с запрокинутой назад головой. Вся его грудь была в крови, а вот на голове крови практически не было, только входное отверстие от пули и не четко по центру лба, а как-то по касательной. Словно стреляли с закрытыми глазами. От созерцания Князева меня вывел голос Лени, эксперта-криминалиста.

– Все. Я здесь все пальчики снял, – сказал он.

Только после его слов я стала осматривать кабинет. Сейф, что находился за картиной, был открыт, а бумаги, которые в нем находились, были разбросаны на полу. Я перевела взгляд на деревянную стеновую панель у кресла, стоящего возле окна. Она выглядела как все остальные. Неосведомленный человек даже и не мог и предположить, что за ним может находиться потайной сейф. Я же входила в то немногочисленное число, кто об этом знал.

– А вы второй сейф проверили? – задала я вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь.

Все находящиеся в кабинете уставились на меня с недоумением.

– Вон за тем креслом стеновая панель открывается, за ней еще один сейф, – указывая рукой, сказала я.

Леня подошел к креслу, осмотрел панель и, аккуратно открыв ее, присвистнул. Все подались к нему, и только я осталась стоять на месте. Когда Валька снова подошел ко мне, я смогла лицезреть пустой сейф.

– Ты откуда знаешь про второй сейф?

– Второй сейф был вечным предметом дядиных шуточек в адрес Всеволода Константиновича, – ответила я.

– А нам жена даже не обмолвилась про второй сейф.

На это я пожала только плечами. Была у меня такая привычка: если я не знала, что сказать, или не хотела отвечать, всегда пожимала плечами.

– Ты случайно не знаешь, что в нем было?

– Откуда, знаю только, что здесь он хранил мою шкатулку.

Здесь мне делать было больше нечего, и я отправилась на кухню, чтобы поговорить с Оксанкой. Оксана сидела на стуле, склонив голову, и плакала. В руках она держала стакан с мутной жидкостью. Рядом с ней находился молодой полицейский. Увидев меня, входящую на кухню, он вздохнул с облегчением, словно с него сняли непосильный груз. Да, плачущая женщина – испытание не для слабонервных. Я кивнула ему, и он с нескрываемой радостью покинул кухню, оставив нас с Оксанкой наедине. Она проводила его взглядом и только после посмотрела меня.

– Алекс! Что же делается? Ну почему? За что?

И снова заплакала. Я присела перед ней, забрала стакан из ее рук и поставила его на стол. От него несло валерьянкой. Они ей весь флакон в стакан, что ли, вылили?

– Оксан, давай успокаивайся.

Оксана последний раз всхлипнула, вытерла слезы и вроде бы успокоилась.

– Алекс, как же мне жить-то теперь?! А-а! У меня же за душой ничего, даже жилья своего и того нет. Почти девять лет я на него потратила, и что? Ну почему жизнь ко мне так несправедлива?