Ольга Волошина - Портрет смерти в полный рост

Зато здесь можно было увидеть любого из тех известных людей, кого вам не удастся встретить на прогулке в парке или в холле театра между двумя актами спектакля. Если повезёт, то можно и перекинуться словом с кем-то иным – нужным, но недоступным в другой обстановке.

Если же вам недостает духа пройтись язвительными репликами по творениям самого Грея, вы можете с чистой совестью ругать выставленные тут же немногочисленные, но достаточно бездарные творения дочери художника. Беспомощные, подражательные, блёклые. Более чем хорошенькая авторша, мнящая себя художницей, с мрачным видом ходила между картинами, изредка поправляя что-то на стендах. Нарочитое равнодушие давалось ей с трудом.

– Так хороша собой и так удручающе бездарна! Если бы не отец, вряд ли её приняли бы в Академию, – донеслось до девушки. Дорианна вздрогнула и ещё больше помрачнела. Но она слишком хорошо относится к себе, чтобы расстраиваться из-за этого. Анна наклонилась за упавшей со столика листовкой и шагнула через натянутую ленточку ограждения к стенду, который ещё только готовили к экспозиции. Здесь можно немного успокоиться, перебирая рисунки в большой коробке.

– Нет, друг мой Макс, вот в этом ты не прав. Вы все не правы. Это юное создание так прекрасно данной Богом красотой, что любое творение её рук должно тут же быть объявлено талантливым. Господь – не человек, он не ошибается, – услышала Анна низкий мелодичный женский голос с противоположной стороны стенда.

– Но Бэла, ведь ты же не думаешь, что все вокруг должны обожать тебя только за то, что ты красива. Всякий раз, выходя на сцену, разве ты надеешься только на Господа, который должен был бы дать тебе все и сразу. Ведь тебе тоже приходится снова и снова преодолевать свою лень, слабость, дурное настроение и становиться творцом этих прекрасных образов, движений, которые заставляют публику кричать от восторга и бросать охапки цветов тебе под ноги.

– Ты льстишь мне, как всегда. Но если бы только ты знал, что самая убедительная мысль, подстегивающая меня на сцене, это боязнь старости во всех внешних её проявлениях. Сохранять юность и красоту, данные свыше, много труднее, чем создавать прекрасные образы в танце. Мысль, что обожатели мои, запомнив меня на сцене и в славе, будут снисходительнее к моей увядающей красоте, заставляет меня делать всё то, что вызывает эти аплодисменты и восторги. Вовсе не славы я жажду, а ощущения, что всё ещё молода и хоть чем-то хороша.

Кто бы мог подумать, что так может говорить о себе эта надменная красавица – утончённая женщина и непревзойденная балерина – Бэла Брайт. Анна усмехнулась и осторожно присела на край низкого столика, ожидая продолжения.

– Для меня ты всегда будешь молода и красива, – чуть слышно пробормотал собеседник балерины. – Жаль, что тебе это совсем не нужно.

– Я всегда тебя ценю. Ты лучший представитель мужской части человечества. Менее совершенной, чем его женская половина. Что вполне естественно, ведь женщина создана позже мужчины, более опытной и тренированной рукой. Все ошибки предыдущей работы были учтены Создателем и скорректированы.

– Но ведь по твоим словам, Господь не ошибается.

– А он и не ошибался, но совершенству нет предела. Однако вернёмся к нашей очаровательной юной художнице. Сейчас её нечёткие пейзажи с неуклюжими фигурами в тусклых красках кажутся вам всем бездарными. А лет этак через двадцать такая манера письма покажется многозначительной и войдёт в моду. За картины будут платить большие деньги, а тогдашние писаки начнут крапать запоздалые хвалебные статьи. Жаль только, молодость и красота Дорианны уже увянут, и она не сможет в полной мере насладиться пьянящим ароматом славы и признания. Теперь просто обществом приняты другие эстетические образы. Их можно угадать, можно научиться направлять своё творчество навстречу мнению немногочисленной кучки ценителей. Этому научить даже нужно, в конце концов! Научи её тонкостям мастерства, Макс! Ради меня – попытайся отшлифовать её уменья.

– Я не беру учеников в последнее время. Да она и не подумает меня просить об этом. У неё же собственный папаша большой художник.

– Быть художником и уметь учить живописи – разные вещи. Знаю, Макс, что ты его не жалуешь. Но вы, ваятели, вообще презираете живописцев. Разве нет?

Ага, так это Макс Кароль. Тоже знаменитость, чёрт возьми! Подслушивать становидось всё интереснее.

– Ты немного преувеличиваешь. Но в этом есть доля правды, и тому есть объяснение. Известно множество скульпторов, создавших и живописные шедевры. Но назови мне хоть одного живописца, удивившего мир гениальным скульптурным произведением. А женщины-ваятели и вовсе встречаются до странного редко.