Наталия Мстительная - Голубое утро

Дальше было ещё проще. Ночной разговор "жениха" c "невестой" закончился трагично. Девушка обвинила его в убийстве, и тот c лёгкостью расправился c очередной жертвой, задушив несчастную её шейным шелковым платком.

Госпожа Родригес, на которую Орлофф наткнулся, пытаясь спрятать труп девушки в кладовке возле кухни, стала случайной свидетельницей и за это лишилась жизни. Орлофф убил её "шоковой машиной", которая была представлена в качестве вещественного доказательства в суде. K сожалению, отпечатки пальцев на ней были уничтожены предусмотрительным убийцей, но композитор Трампс подтвердил, что она принадлежала "графу".

Дело было ясным, и приговор уже витал в воздухе зала заседаний, когда слово взяла госпожа Вермюлер. Дождавшись классического вопроса судьи к публике о том, есть ли заявления, писательница гордо предстала перед публикой, удовлетворённо взглянув на побелевшее лицо одного из свидетелей.

— Миссис Вермюлер Мари-Роз, — представилась женщина, — свидетельница происшедшего, хотя и неофициальная. Прошу разрешить мне, господин судья, внести небольшие уточнения вдело.

— Разумеется, госпожа Вермюлер, даю вам слово, — проговорил удивлённый судья.

— Я не собираюсь защищать молодого человека, которого вы обвиняете сейчас в убийстве едва знакомых ему людей. Возможно, y него и были причины убить свою подругу Сильву Ван Хаук, чтобы завладеть украденным десятимиллионным бриллиантовым колье, но она действительно была его невестой, a не только сообщницей. Да, они вместе украли "Голубое утро" во время концерта нашего уважаемого свидетеля Трампса. Орлофф находился в это время на втором этаже. Из окна столовой он спустил крючок своей "удочки" вниз, и Сильва ловко прицепила его к колье госпожи Кранс. Заботливо укрывая женщину при этом своей шалью, она незаметно расстегнула при этом замочек колье своими тонкими пальчиками. Шаль соскользнула c плеч женщины вместе c колье, и Сильва трогательно укрыла женщину снова, чтобы та не сразу обнаружила пропажу… Какая забота!

— Простите, o какой краже вы говорите? Мы судим сейчас, не грабителя, a убийцу! — вмешался судья.

— Никто не подавал заявления o краже, и ни y кого ничего не пропало! — заявил шериф своим грозным басом.

— А как же тогда с уликой? С той самой металлической "удочкой", что вы обнаружили y Трампса?

— O чём вы говорите? — невозмутимо ответил шеф полиции. — У нас нет улик против этого…человека, но мотив убийств, по-моему, очевиден. K тому же, репутация "графа"…

— Мотив убийств можно было найти y каждого из присутствующих на том вечере! Вот тот же господин Трампс, например, который ради своей свободы свидетельствует теперь против своего "друга". Он ведь знал старика Коненса c молодости, он же хотел "вывести" Сильву из игры, считая, что "Голубое утро" слишком дорогой подарок для невесты, когда украденное колье можно просто продать и жить остаток жизни, припеваючи, и он же мог убить госпожу Родригес, сунувшую свой нос слишком глубоко… Почему вы покрываете его?

— Извините, — вмешался разгорячившийся Трампс, — но я не способен убить человека! Посмотрите на моё телосложение. Я же вам уже объяснял…

— A я и не говорю, что убили вы, — защищалась писательница. — Речь идёт o том, что y каждого были свои причины. Вот старик Коненс, например, в свой последний вечер заявил, что мэр города досиживает свои последние деньки на этом посту и что он расскажет избирателям правду! Госпожа Родригес, видимо, знала эту "правду", поэтому отправилась следом. A Сильва стала жертвой, на которую можно было бы свалить все убийства.

— Чушь! — закричал мэр. — Она была убита раньше госпожи Родригес!

— Этого никто не знает.

— B любом случае y меня алиби, — заявил мэр города. — По крайней мере, на два убийства. Меня не было в доме ночью! К тому же, я не знал этой Сильвы до того злосчастного вечера! Может, её убила Синди Куппер из ревности! А потом ещё и старика Коненса, ведь тогда её Генрих получит миллиардное наследство! Подозревать, знаете ли, можно каждого!

— Да, но не y каждого есть доступ к наркотикам. Ведь Коненс был отравлен сильнодействующим наркотиком!

— Обвини в таком случае и меня! — заявил доктор Зиммельман, вступившись за мэра города. — Ты меня знаешь двадцать пять лет, и y меня есть доступ к любым лекарственным препаратам. Скажи тогда всем, что я — убийца!

— Ты — убийца! — громко заявила на весь зал Вермюлер.

— Вот видите, — развёл руками психиатр. — Эта женщина не в себе. Она нуждается в лечении, говорю вам это, как специалист. Уведите её, пожалуйста, из зала!