Фридрих Незнанский - Убить ворона

– Ну да, адвокат, как и бухгалтер, в народную молву вошел с непременным геморроем. Но все же хочется выпасть из обоймы похожих типов. Как вы считаете, пойдем в дом или поговорим здесь?

– Это как вы считаете, Леонид Аркадьевич, но разговор у нас с вами долгий, серьезный. Вам, как хозяину, решать, где лучше гостя принимать.

По лицу Сосновского пробежала нервная улыбка, которая быстро исчезла, стертая усилием воли, зато руки продолжали аккомпанировать внутреннему волнению и мелко семенили по длинному вертикальному ряду застежки пальто.

– С одной стороны, больно не хочется мне вас в дом вести, Александр Борисович, к родному очагу, можно сказать. Не буду обманывать, ничего хорошего от следователей ожидать не приходится.

– Это кому как, Леонид Аркадьевич. А иначе зачем бы нас держали, денежки платили.

– Хотите сказать, что все в мире относительно, но ведь это не вы открыли – Эйнштейн. Да и то ученые спорят, не ошибся ли гений. Пожалуй, я приглашу вас к себе.

Кабинет Сосновского был помпезен. Красное дерево, широкий, неподъемный стол, чернильница со львами. На стене – портреты уважаемых мыслителей человечества. Все чинно, благородно, консервативно.

– Вы, я вижу, Леонид Аркадьевич, на века устроились, чтобы музей вашего имени внукам и правнукам удобнее было организовывать. – Турецкий осматривал кабинет – и вправду словно попал в какой-то мемориальный комплекс.

– Вы что-то против имеете? Садитесь же, наконец, рассказывайте, не тяните душу.

– Вы, Леонид Аркадьевич, человек опытный, сами, наверное, догадались о цели моего прихода, но не хотите в это поверить.

За дверью раздалось детское хихиканье, несколько пар черных пуговичек засветились в открытой щелке. Наконец, кто-то самый смелый закричал:

– Деда, а деда!

– Идите, идите, сорванцы. Я занят, – и столько отчаяния прозвенело в голосе Леонида Аркадьевича, что ребятишки поняли: на сегодня обычная игра закончена. – Любопытные. Всегда прибегают, если ко мне посетители.

Внуки адвоката несколько расстроили агрессивные планы Турецкого. Тяжело было пускаться с места в карьер, прижимать человека, на попечении которого целый выводок детишек.

– Сколько же их у вас?

– Шестеро. Три сына и у каждого по двое. Простая арифметика.

– Сочувствую, но сами понимаете, поступить по-другому не могу. Ясно, что деньги вам позарез нужны были. Небось вся большая семья на вашей шее кормится?

– Вся. Сыновья какие-то непутевые получились. По тридцать, а все себя ищут. Детей плодить – это у них без экспериментов задалось, а вот зарабатывать – на потом отодвигают.

– Не хотелось мне, Леонид Аркадьевич, разрушать ваше гнездо, но пару вопросов все же придется задать. Как вы помогли Чиркову бежать? Отвечать нужно честно, без увиливаний, ибо вам, как адвокату, лучше меня известно, что чистосердечное признание смягчает наказание. Вы, конечно, знаете – подозреваемый имеет право не отвечать на вопросы следователя. Но вы наверняка понимаете, что в такой ситуации нам лучше разобраться лично и наедине.

Сосновский задумался, его отполированная лысина покрылась испариной, голова вжалась в плечи, а глаза сделались страдальческими, словно он смотрел на дурного ребенка, который невольно причиняет огорчение своим близким.

– По-моему, Александр Борисович, врачу, осознающему собственную болезнь, умирать не легче, чем невежественному обывателю.

– Тем более. Вы, и только вы, Леонид Аркадьевич, можете помочь отловить Чиркова. И если вы не самоубийца, то сделаете это.

– А если я буду отрицать?

– Глупо. Мы с вами слишком хорошо знаем друг друга и предмет разговора. Вы хотите прощупать, что мне известно о ваших связях с Чирковым? Ну так вот, я играю честно. Известно самое главное – вы получали от него деньги в течение как минимум трех лет. И суммы не маленькие. И ни за что, так, за красивые глаза ваших внуков.

– А?… – Сосновский постоянно менял цвет лица – из белого оно окрашивалось в малиновый и наоборот. Он зло сопел, изнывал от пота, казалось, что еще немного – и его хватит апоплексический удар.

– Доказательства вашего участия в побеге у меня имеются. Будьте уверены. Неужели вы полагаете, что я так наивен – приду к известному на всю Москву адвокату без достаточных оснований. Если хотите всю подноготную – квитанции переводов денег на ваш счет. Как, хватит?

– Вполне, – Леонид Аркадьевич сидел как каменный, только пальцы постукивали по раритетной чернильнице. Адвокат с самого прихода Турецкого внезапно утерял свою живость, предчувствуя неприятности, но теперь он и вовсе казался похожим на молитвенного болванчика давно исчезнувшей религии. – Но что это доказывает? Мало ли адвокатов стоят на зарплате?