Андрей Константинов - Перезагрузка

– Ага. Не по-детски плющит.

– Что? Извините, не понял?

– Так выражается сын одного моего знакомого хирурга.

– Что за хирург? – на автопилоте среагировал Дмитрий.

– Николай Николаевич Науменко. Прекрасный специалист. Впрочем, он не имеет никакого отношения к нашему делу… Я не считаю, господа, что вышла из-под обстрела целой и невредимой – часть меня уже убили.

Лиса на секунду прикрыла глаза… Шел ливень. Слепой Киллер в Капюшоне вышел из грозы и поднял руку с пистолетом… С неба сыпались куски грома… Тане хотелось заплакать… Но… Она не заплакала, а всего лишь открыла глаза и… слабо улыбнулась Петрухину. Дескать, все нормально, не обращайте внимания, просто минутная слабость.

– И все-таки, Тань, чего уж там Бога гневить?! – продолжил гнуть оптимистическую линию Дмитрий, воодушевленный этой ее улыбкой. – Согласитесь, повезло? Если бы стрелок был стоящий… ну, в общем, ты понимаешь.

– Да, конечно. Если бы стрелок был как Папа…

– Чей папа?

– Папой я звала своего первого мужа – Владимира Палыча Старовойтова, – немного помедлив, объяснила Лиса. – Он старше меня на двенадцать лет.

– А при чем здесь Папа?

– Ни при чем. Просто Папа – настоящий стрелок. Мастер спорта, неоднократный призер Союза и Европы.

– А из чего он стрелял? – делано безразлично спросил Петрухин. Притом что во рту у него как-то сразу сделалось сухо.

– Вы что же, думаете, это Папа? Глупости!

– Я ничего не думаю, я просто спросил: из какого оружия стрелял ваш первый муж?

– Да бросьте! – замахала руками, запротестовала Лиса. – Это ж тыщу лет назад было! Он свои спортивные развлекушки забросил, когда мы еще и знакомы-то не были…

– И все-таки? – почти теряя терпение, повторил вопрос Дмитрий.

– Послушайте, это же глупо! Владимир Палыч не тот человек.

И тогда Дмитрий резко сменил тактику. Зашел, так сказать, с другого боку. А зайдя… рассмеялся. Почти естественно. И снова сказал:

– Да мне чисто по жизни интересно. Я ведь сам когда-то стрельбой занимался. Может, мы на этой почве даже и пересекались где с вашим Папой. Я, правда, больших высот не достиг. Бил как-то все больше в бровь, а не в глаз… Так из чего, говорите, стрелял-то Владимир Палыч?

– Из спортивного пистолета, – сдалась Лиса.

– М-да… А ведь действительно не по-детски плющит, – только так и смог отреагировать на поведанное Петрухин.

Скоро сказка сказывается – да не скоро дело шьется. Пока по дневным питерским, коим несть числа, пробочкам Дмитрий доставил Татьяну домой… Пока переписал с диктофона вчерашнюю запись телефонного разговора… Пока обеспечил «успокоительное – даме, кофе – себе». Пока то, пока сё… Словом, в какой-то момент Петрухин решил, что тащиться в Горелово – в противоположный по сути конец города – на встречу с гадалкой Александрой сегодня не с руки. Опять же нарисовались дела поважнее. С тем же Папой, который, как выясняется, был мастером не только кисти, но и ствола. Ведь даже дураку было понятно, что таких совпадений в природе не бывает. Старовойтов, во-первых, мог «иметь претензии» к бывшей супружнице, бросившей его ради молодого соперника. Во-вторых, он имел навыки скоростной снайперской стрельбы и, наконец, в-третьих, имел под руками оружие… Каждый из этих фактов по отдельности «весил» не очень много, однако, собранные вместе, они становились пушечным ядром, прикованным к ноге каторжника. Словом, «совпадений» было так много, что их количество напоминало ситуацию «перебор» при игре в очко… классический перебор!

Так что, завершив дела в квартире на Английской («Шоб мы так жили, как вы прибедняетесь!») набережной, Дмитрий раскланялся с Татьяной, посоветовал ей принять (но не перебарщивая!) снотворное и, оседлав «фердинанда», вернулся в контору. Рассчитывая застать в кабинете Купцова, всяко уже должного возвратиться со стрелки с сотрудником УСТМ…

…Однако не застал. Более того, труба Леонида оказалась в полной отключке. Что само по себе являлось нарушением негласной про между собой разработанной напарниками служебной дисциплины. Подивившись такому обстоятельству, Петрухин щелкнул кнопкой электрочайника и разбудил компьютер. Пока тот, бурча, загружался, Дмитрий плюхнулся в свое служебное кресло и положил перед собой чистый лист бумаги. Мысленно помолясь святому Себастьяну (покровителю солдат и полицейских), приступил к выстраиванию рабочих версий.

Для начала он изобразил в центре листа большой круг, внутрь которого вписал имена «Татьяна/Николай». Далее пошли кружки по периметру – их художник-самоучка четкими линиями соединил с центральным. «Периферийных» кружков оказалось достаточно много, в итоге изображение на рисунке стало походить на некий абстрактный цветок. На тонких тычинках коего качались пестики (или наоборот, на пестиках тычинки? – Петрухин в точности уже и не помнил), и внутри каждого пестика (или тычинки) мог скрываться злодей.