Андрей Константинов - Перезагрузка

– Удается?

– Конечно.

– Ну тогда вам остается только позавидовать, – вздохнул Петрухин.

– Слушай, а что, если у Лисы имелся не один, а сразу два «врага»? – вслух задумался Дмитрий сразу после того, как они покинули не шибко гостеприимный дом на Английской набережной. – Один доводил угрозами по телефону, а второй, действуя независимо и руководствуясь какими-то иными причинами, заслал к супругам киллера?

Купцов страдальчески закатил глаза:

– Друг мой! Выдвинув подобную версию, ты окончательно взорвал мне мозг.

– Да, инспектор. У меня, в отличие от вас, очень много креативных идей. И все они – одна другой краше. И вообще, я не понимаю: с чего вдруг такая болезненная реакция?

– А с того, что я не Цезарь, чтобы держать в голове (уже не говорю за работать) все твои креативные идеи. А посему, пока в моей черепной коробке осядут обломки и уляжется пыль, я, пожалуй, прокачусь в архив Красносельского суда. Где, в кабинетной тиши, полистаю дело госпожи Гусевой. Которая Александра. Я вчера созвонился-договорился – мне должны были его найти и отложить.

– Зашибись! – сварливо отреагировал на это заявление Петрухин. – А я, значится, должен в одиночку отрабатывать список из нескольких десятков человек, который нам надиктовала Лиса?

– Между прочим, с делом гадалки – то было твое распоряжение… Ладно, так уж и быть: опосля архива, если успею, вернусь в контору и скоротаю с тобой аналитический вечерок.

– А вот хренушки! Сегодня мой рабочий день завершится строго по графику офисного планктона – в 18:00.

– Понятно. По скольку скидываемся?

– На чужой каравай – рта не разевай! У меня… хм… приватное свидание… С дамой.

– О как?! – Купцов ехидно прищурился. – Думается мне, что я даже знаю, как ее зовут. Часом не Аллочка ли?

– С чего вдруг такие выводы? – заметно смутился Дмитрий.

Партнер принялся демонстративно загибать пальцы:

– Последнюю неделю ты стал гораздо реже курить в кабинете, облюбовав курилку директорского крыла. Это раз. Не далее как вчера Брюнет при мне отчитывал секретаршу за то, что она сделалась до невозможности рассеянной и стала допускать опечатки в документах. Чего ранее за ней категорически не наблюдалось. Это два… Исходя из этого я умозаключаю…

– Ты бы лучше умозаключил, кто в нашу Лису палил, умник! – сердито перебил приятеля Петрухин. – Все, некогда мне тут с тобой лясы точить, поехал я…

– Э-э… А я? Ты меня хотя бы до метро докинь! – запротестовал Купцов.

И тут же был награжден мстительным:

– Пешочком дойдешь: тут всего-то километра полтора. Так чего я буду кругаля закладывать, казенный бензин жечь? Всё, покедова. До завтра.

Петрухин отщелкнул сигарету, загрузился в «фольксваген» и нарочито громко хлопнул дверцей.

– Самодур! – насмешливо напутствовал его вдогонку Купцов. – А еще – тиран и деспот. Смотри, накрутит тебе Брюнет хвоста за покушение на движимое директорское имущество! – Леонид секундно задумался и уже сам для себя, вздохнув, констатировал: – Хотя «движется» эта Аллочка и в самом деле – очень даже!..

Микроавтобус вырулил на набережную, и оставленный за язык свой безлошадным Купцов пешкодралом потащился в сторону Невского.

Белая ночь – нелучший фон для интимного свидания.

По крайней мере – для первого.

По этой причине шторы в комнате Петрухина, одновременно совмещающей функции гостиной, кабинета и спальни, были загодя и весьма предусмотрительно задернуты. Теперь здесь царил умиротворяющий полумрак, а из динамиков новехонького, купленного на премиальные, полученные за дело Саши Матвеева, баксы музыкального центра приглушенно хрипел Марк Нопфлер:

Петрухин вернулся с кухни с «добавочной» бутылкой красного сухого и с удовлетворением обнаружил, что за время его недолгого отсутствия Аллочка поменяла диспозицию и сейчас сидела забравшись с ногами на диван, томно облокотившись на пыльную спинку оного. Ноги секретарши при этом оголились почти критически, однако она даже не пыталась их прикрыть. И то был во всех отношениях добрый знак.

Дмитрий делово обновил бокалы, поворотился к Аллочке и, уткнувшись в девичий влюбленно-пьяненький, с поволокой взгляд, не удержавшись… хмыкнул. Некстати припомнив старую, с «бородой», одесскую притчу-байку: «Дядьку, мне больше не наливайте, бо я вже така, як вам треба!»

– Что ты, милый? – проворковала… хм… сослуживица.