Николай Зорин - Программист жизни

Я вспомнил, что у меня есть электронная отмычка Бориса. Как хорошо, что я догадался захватить сумку. Достав отмычку, я наклонился к замку. Замочная скважина была сильно исцарапана, на ободке замка виднелись следы крови. Видно, убийца поранил руку, когда пытался открыть дверь, действуя каким-то грубым орудием. Аккуратно, стараясь ни к чему не прикасаться, чтобы не уничтожить следы, я вставил отмычку. Немного покапризничав из-за нарушенной целостности замка, она сработала. Приоткрыл дверь, прислушался – тишина. Мертвая тишина, подумалось мне, но я отогнал пессимистические мысли. Осторожно ступая, стараясь двигаться как можно тише, прошел по коридору и заглянул в первую комнату – никого, потом во вторую, в третью, прошел на кухню, открыл дверь ванной, резким движением отдернул занавеску… Ванная навела на какие-то смутные воспоминания: когда-то, совсем недавно, я вот так же, боясь обнаружить мертвое тело, дергал занавеску. Но прояснять воспоминания не стал: слава богу, мертвой Алевтины там не оказалось. Впрочем, как и живой.

Алевтина обнаружилась в лоджии. Она сидела на корточках, скрючившись, между встроенным шкафом и плетеным креслом. Она явно спряталась здесь от того, кто пытался проникнуть к ней в квартиру. Перепугана была насмерть. И когда я открыл дверь лоджии, придушенно вскрикнула, подумав, вероятно, что это убийца.

– Аля! – позвал ее. – Это я. Выходи. Все хорошо.

Потом была мучительно неловкая сцена: Алевтина рыдала от пережитого ужаса, я ее утешал, – которую, к счастью, прервал приезд полиции.

По странному, но удачному стечению обстоятельств приехала та же группа, которая была в ту ночь, когда на Алевтину совершили нападение в подъезде. Я рассказал, что произошло, показал следы крови на замке. Вызвали эксперта. Конца процедуры дожидаться не стал и, оставив Алевтину в надежных руках наших доблестных органов, уехал домой.

А вечером мне позвонил Битов. Арестовали Бориса.

Оснований для задержания было предостаточно. Образцы волос, привезенные мною в лабораторию, совпали с найденными на рукаве рубашки. Анализ проводился частным образом, потому что я не обладал никакими полномочиями, но почему-то в дальнейшем стал проходить как официальный. Кровь на замке была той же группы (третья, отрицательная), что у Стотланда. Выяснилось, какая у него группа крови, очень быстро: следователь позвонил в психиатрическую больницу, где Борис был постоянным клиентом. Но решающим фактором стала связка ключей Сотникова, найденная в квартире Бориса. Ключи пропали в ночь убийства. Отчасти из-за их пропажи я и провел ту ночь в КПЗ. Дверь кабинета Сотникова была закрыта, я проник туда при помощи отмычки, но, конечно, оперативникам, которые выехали на место убийства, в этом не признался, сказал, что кабинет был открыт. Его закрыл убийца, а ключи унес с собой. Но вместо того, чтобы выбросить, избавиться от такой важной улики, как поступил бы любой здравомыслящий преступник, спрятал в зимний ботинок. В связке оказался не только ключ от кабинета, но и от квартиры, от машины и даже от почтового ящика. Опознала связку Алевтина.

Улик против Бориса было много. Но именно теперь я опять стал сомневаться в его виновности, а потому чувствовал вину. Ведь это я способствовал тому, чтобы эти улики дошли до следствия. А если разобраться, все они были какими-то слишком явными, слишком классическими, что ли. Сфабриковать подобные улики мог любой человек, посмотревший пару детективных фильмов или прочитавший несколько полицейских романов. С другой стороны, ни один нормальный преступник не оставит такие явные следы, он ведь тоже читает книги и смотрит телевизор. Получается, либо Борис окончательно утратил рассудок, либо все же его подставили. Нет, первое не получается. Борис, хоть и постоянный клиент психбольницы, но человек умный, даже талантливый в своей области. Не стал бы он так глупо подставляться. Ключи он точно бы выбросил. Даже если ему зачем-то нужно было вернуться в кабинет Сотникова, он воспользовался бы электронной отмычкой, наподобие той, которую мне продал. Замок Алевтины он так же мог легко и просто открыть, а не ковыряться в нем полчаса. Кровь? Тоже объяснить можно, если подумать.

Я вспомнил свою последнюю встречу с Борисом. У него была ссадина на лице. Тогда я решил, что он получил ее в той потасовке в подъезде, а Борис объяснил, что неудачно побрился и забормотал нечто невразумительное о старом лезвие, которое оказалось неожиданно острым. А что, если это лезвие ему подменили специально, чтобы он порезался? Нет, слишком сложный вариант. Нужно, чтобы кто-то непосредственно присутствовал при его бритье и сразу собрал кровь… Кстати, сейчас только вспомнил. У Бориса и ладонь была порезана. Тогда я не придал этому значения. Наверное, лезвие было очень острым, и крови вытекло достаточно. Но все равно, этот вариант маловероятен. Потому как не стал бы он бриться при постороннем человеке. Ладно, тут пока вопрос открытый.