Николай Зорин - Программист жизни

– Какую камеру? – дрожащим голосом, тщетно пытаясь перенять их будничное спокойствие, спросил я.

– Мини-камеру наблюдения, – спокойно стал объяснять Борис, – ту, за которую вы еще в воскресенье внесли аванс.

В воскресенье… Это когда мы с Полиной собрались на пляж, а по дороге решили завернуть к Борису. Как далеко оно отстояло от сегодняшнего дня, это воскресенье, как хорошо там было, как размеренно текла наша жизнь. Я уже не помню, зачем нам понадобилась эта мини-камера, но лучше бы мы без нее как-нибудь обошлись. Ведь если бы мы напрямую поехали на пляж, не попали бы в пробку. А если бы не попали в пробку, у меня не украли бы телефон, Борис не одолжил бы свой, и я никогда не увидел бы фотографию, на которой Стасу тридцать, не познакомился бы с Алевтиной – да что там, я вообще никогда не узнал бы о ее существовании. А Борис так бы для меня и остался немного чудаковатым, но, в общем, вполне обычным человеком. Но почему они, и Борис, и Полина, ведут себя так, будто ничего за эти дни не произошло? А были ли эти дни? Алевтина рассказывала, что больше всего ее пугало, когда ее муж был «здесь и не здесь», полностью погружался в мысли. Она не знала, о чем он думал, что ему представлялось. Может, и со мной происходит нечто подобное? Может, это какой-то вид психической болезни, распространившейся в нашем городе, – человек ведет двойную жизнь: реальную и вымышленную, и в конце концов уже сам не может отличить, какая из них настоящая?

– Какой сегодня день недели? – спросил я.

– Четверг, – одновременно ответили Полина и Борис.

Четверг. А все началось в воскресенье ночью. Что же я делал все эти дни, если все эти события мне просто представились? Мы с Полиной каждый день приезжали на работу, ждали клиентов, сердились на мертвый летний сезон? И не было никакой фотографии Стаса, не было… Алевтины. Но где тогда я был сегодняшним утром?

Полина и Борис продолжали себя вести как ни в чем не бывало. Я всерьез испугался за свой рассудок. Силился припомнить сегодняшнее утро без Алевтины и не мог.

С трудом отсчитав нужную сумму – болезнь, видимо, распространилась и на арифметические способности, – я расплатился с Борисом за камеру. Он ушел. И тут Полина совершенно преобразилась. Произошло то, чего я так боялся, когда поднимался по ступенькам нашего крыльца, и чему сейчас даже обрадовался. Полина устроила мне настоящую сцену ревности. Я оправдывался, изворачивался, она меня обвиняла бог знает в чем, чего и не было вовсе.

– Но я же видела! – кричала Полина. – Неужели ты думаешь, что сможешь меня обмануть?

С большим трудом мне удалось ее успокоить, убедить, что в ее видении и в том, что происходило на самом деле, есть довольно существенные расхождения. Я рассказал, почти ничего не упуская, как прошла наша встреча.

– Понимаешь, это был не я, тот человек, которого ты видела, это был Стас. Алевтина приняла меня за Стаса – и это главное расхождение. Она знала его таким, каким он был на фотографии, – тридцатилетним. Как это можно объяснить, не знаю. – Я замолчал, сбитый с толку своими собственными рассуждениями. – А возможно, – предпринял я новую попытку, – это был не Стас, а кто-то, представившийся его именем и очень на него, а значит, и на меня, похожий.

– Ну да, опять родственник-двойник, о котором ты не знаешь. Брат-близнец, – насмешливо проговорила Полина.

– Не близнец, а… ну, не знаю, может, какой-нибудь двоюродный брат, старший двоюродный брат.

– И как, по-твоему, я могла увидеть через плеер Стаса этого, никому не известного старшего двоюродного брата? – язвительным тоном спросила Полина.

– Может, Стас его знал, с ним встречался, и этот брат как-то соприкасался с плеером. Может, даже этот плеер он Стасу и подарил, а раньше это была его вещь.

Полина задумалась.

– А знаешь, – через некоторое время сказала она, – в этом что-то есть. Но нужно проверить.

– Как? – обрадованный, что она приняла мою мысль и, кажется, больше не сердится, спросил я.

– Дослушать «Колокола».

Полина меня застала врасплох, перехитрила – и я, как дурак, угодил в ловушку, которую сам для себя и подготовил. Воспользовавшись моим не вполне адекватным состоянием и двусмысленным положением мужа с не безупречной репутацией, моя хитрая жена добилась полного согласия на новое путешествие. Я сам принес ей плеер и вложил в ее руку.

В существование старшего двоюродного брата, зачем-то принявшего личину Стаса, Полина, конечно, не поверила. Но, пока Виктор излагал свою версию, ей в голову пришла одна мысль: с Алевтиной в прошлом был знаком никакой не Стас, а сам Виктор, только не двенадцать лет назад, а пять. Это произошло тем самым летом, когда они расстались.