Николай Зорин - Программист жизни

– Сколько можно злоупотреблять добротой Бориса? – игривым, каким-то противным тоном проговорил я.

Полина в этот момент наливала нам кофе. У нее так дернулась рука, что она чуть не опрокинула кофеварку. Я в испуге бросился было к ней, но, увидев, что все обошлось, продолжил свою фальшивую игру:

– А может, смартфон куплю. Вообще это гораздо удобней, чем каждый раз таскать с собой ноутбук.

Полина ничего не сказала, стояла и с мрачным видом дула себе на руку, сделав вид, что все же ошпарилась. Я поразился ее выдержке – на ее месте я бы запустил в меня кофеваркой.

– Завезу тебя в офис и съезжу в какой-нибудь салон или магазин, – продолжал я с идиотским смешком. И, запоздало спохватившись, спросил: – Сильно обожглась?

– Нет, ничего.

Так и не выпив кофе, Полина ушла одеваться. Потом мы поехали в офис. За всю дорогу она не сказала ни слова.

Улица, на которой находился магазин оргтехники – предполагаемое место работы Алевтины, – произвела на меня сегодня странное впечатление. Мне казалось, что здесь я бывал, и не только в тот вечер с Борисом, а когда-то раньше. Я прошел мимо дерева, опоясанного обручем, посидел на скамейке, пытаясь вспомнить… да нет, пытаясь вообразить, как мы с Алевтиной прогуливаемся по этой улице. На фотографии было только ее лицо, но я постарался представить ее всю, целиком, в полный рост, следуя описанию, данному Полиной. Мне это почти удалось. Но образ получился неживым, застывшим, каким-то негибким. Чтобы придать ей черты человечности, индивидуальности, начал мысленно наряжать ее в разные платья, но понял, что перебираю гардероб Полины. Тогда я попытался представить ее походку, жесты, запах – и тоже выходила какая-то полиноподобная женщина. Нет, не знал я никакой Алевтины.

И знать не хочу.

Так чего же, спрашивается, я сюда приехал? Не потому ли, что эта незнакомая женщина непонятно чем неудержимо влекла меня к себе? Не потому. Просто я хотел прояснить одно обстоятельство: если Алевтина работает именно в этом магазине оргтехники, значит, она как-то связана с Борисом.

Мельком отразившись в зеркальной двери, я вошел в магазин и стал осматриваться по сторонам. Он был совсем небольшой, со среднюю трехкомнатную квартиру, если убрать все перегородки. Справа шел ряд полок с компьютерной техникой, слева – витрина с телефонами и их ближайшими родственниками. К ней я и двинулся, украдкой присматриваясь к народу. Его было немного: трое покупателей, две продавщицы и охранник у стойки с мониторами, стоящий ко мне спиной. Моей светловолосой, слегка полноватой и до невозможности женственной вдовы в черном среди них не было. Либо я ошибся в своих расчетах и Алевтина работает не в этом магазине, либо она, вопреки пророчеству, не испугалась остаться дома наедине с призраком. Но, может, это и к лучшему. А Борис… Просто сумасшедший, его поступки не стоит принимать во внимание. И вообще всю эту историю нужно поскорее выбросить из головы.

– Вам помочь? – послышался грустный голос у меня за спиной. Я вздрогнул и обернулся.

Она постарела, и волосы ее потемнели, лицо оказалось не таким привлекательным, как на фотографии, никакого вдовьего наряда на ней не было. Но я понял, что это Алевтина еще до того, как взглянул на бейджик. Я рассматривал ее с тем любопытством, с каким смотришь на человека, о котором много слышал – сравнивая свое представление с действительным образом. Действительный образ разочаровал. Грубоватая кожа, припухшие веки – слезы, бессонная ночь, – на выпуклом низковатом лбу какие-то красные пятна. На лице никакой косметики, даже губы не подкрашены. Мы никогда с ней раньше не встречались. Теперь я в этом окончательно убедился и могу спокойно уходить. Но тут мне в голову пришла одна мысль: почему Полина допустила эту встречу? Зачем вообще рассказала об Алевтине, если думала, что у нас возникнет роман? Зачем заставила меня следовать сценарию ее видения? Почему не воспользовалась возможностью от него сбежать – улететь вместе с Людочкой в Болгарию? А ведь Полина с самого начала была уверена, что мы никуда не полетим. Ждала звонка Сотникова, а я, как дурак, ей поддался. И в конце концов поверил, что меня неудержимо влечет к этой женщине. Нисколько не влечет, мне она вообще не нравится! Если бы я встретил ее при других обстоятельствах, если бы не знал, что должен ею заинтересоваться, просто не обратил бы на нее никакого внимания.

Наверное, я слишком пристально на нее смотрел, потому что ее взгляд вдруг изменился. Из печального, но заинтересованно профессионального он превратился в какой-то недоверчиво-потрясенный.