Вячеслав Белоусов - Коварная дама треф

Выписав на Мартынова постановление о задержании, Шаламов вызвал народ из райотдела, хмуро оглядел взмокшего от пота, покрасневшего, не спускавшего с него глаз парня.

— Ознакомься, — пододвинул он тому лист.

Мартынов пробежал глазами половину и вскинулся на Шаламова.

— За что же?

— Читай, читай.

Мартынов перевернул лист.

— Это как понимать? Я ему ребра поломал?

— Экспертиза установит.

— Какое же хулиганство? Все в квартире происходило? Где общественное место? Не улица, не театр.

— А это уж мне судить. Вы врач? И я не посягаю на ваши профессиональные знания. А я юрист. Позвольте мне расставлять пешки.

— Он заявление подал?

— Я смотрю, вы искушены в нашем деле?

— У отца друг адвокат.

— Интересовались, значит? На всякий случай? Если за бугром какому-нибудь негру физиономию начистить? По пьянке.

— Я не пью.

— Там. А здесь?

— Я же говорю, увиделись через столько лет. Давайте мне очную ставку с Вадимом. Чего он хочет? Он сам?.. Сам написал заявление? Я не верю.

— Мартынов, успокойтесь. У вас будет теперь время все вспомнить и обо всем подумать. Главное не забывайте и второстепенное. У вас нет алиби на целых четыре часа.

— Дались вам эти четыре часа!

— Это важно.

— Один я был! Сидел, ждал на набережной, болтался где-то. Не помню.

— Вспомните. Кто вас видел в это время? Вспомните. Многое прояснится.

— Для кого?

— Для меня, конечно.

— Да зачем вам эти четыре часа? Нашли белое пятно в моей автобиографии!

— Не умничайте, Мартынов.

— Может, я любовью занимался? — зло сверкнул он глазами. — С женщиной любимой.

И пропел с вызовом:

Шаламов не реагировал, ждал.

— Вам что? Имя ее надо? Она замужем.

— Мне надо, чтобы она подтвердила.

Мартынов опустил голову. Его увел наряд. Два вооруженных милиционера. Все как положено. Прошли по учреждению так, что вытрезвитель за секунды эти чуть не протрезвел. Так Шаламов и просил Вихрасова. Шок сделал свое дело. Мартынов между ними шел бледный, сжавшийся, даже головы не повернул в сторону Туманского, хотя тот и лез из своей койки в углу, тянулся к приятелю бывшему то ли крикнуть, позвать хотел, то ли спросить или сказать?

Шаламову надо было передохнуть. Он это почувствовал, особенно когда понаблюдал эту сцену из-за неприкрытой двери кабинета. Туманского сразу вызывать не стал, нельзя. Туманский новых, еще больших сил требовал, и Шаламов поблагодарил в уме смышленого опера Вихрасова, передававшего с «бойцами невидимого фронта» сверток для него с запиской: «Лично! Вскрыть по прочтении на конверте!» Шаламов вскрыл. Хитрец Константин и шутник! В свертке, правда, бутербродов не оказалось, но зато с пяток пакетиков черного кофе с сахаром радовали глаз, два вареных вкрутую яйца, розовый шмат докторской и булка «городская». Как ни похвалить родную милицию! Как ни вспомнить добрым словом! Моя милиция — меня спасает!

Хотелось от нахлынувших чувств покормить и Туманского, злодея, из-за которого он здесь муки принимает: всю ночь, бедолага, тоже небось мучился. Сейчас еще этот номер увидел с дружком своим! А потом совсем неизвестно, что с ним станет? Как про жену узнает… Ему, как Мартынову, не сообщить нельзя, ему карты все открывать придется… Главное действующее лицо!.. Но подумал, подумал… и не жадный, не коварства ради, а переменил свое решение; ради дела — незачем его кормить. Не заслужил. Да и злым если будет, — правда быстрей из него выскочит сама собой. Злость убивает и хитрость, и разум, если есть в нем какая червоточина, если хоть чуть-чуть прикоснулся Туманский к смерти жены, не скроет. А не прикоснуться не мог. Муж ведь. Близкий человек при всех понятиях и смыслах, как это в народе — муж и жена одно дьявольское отродье.

Шаламов успокоился, скомандовал ввести беднягу. Тот сразу от дверей к столу, к нему бросился.

— За что Мартынова увели?

— Спокойствие! Садитесь!

— Не сяду, пока не скажете! За что его арестовали?

— Вы мне нервы тут не демонстрируйте! Я повторяю, присядьте. Иначе встречу нашу и разговор этот я в другое место перенесу.

— Сажайте! Меня арестуйте! Я больше в той драке виноват! Я ее начал! И первым ударил! За что его?

— Сядьте! — заорал Шаламов, не помня себя.

Туманский медленно опустился на стул.

— Истерику мне будете закатывать! Постыдитесь. Доктор «скорой помощи». Кто убил Светлану?