Вячеслав Белоусов - Коварная дама треф

Человек на стуле не дернулся, не вздрогнул, не пошевелился. Он даже голову не поднял. Только как бы прилип к стулу, вжался в него, как от удара, плечи сжал и согнулся весь.

— Молчать будем?

Туманский пошевелился. Шаламов увидел его глаза, вонзившиеся в него:

— Что вы сказали?..

И он сполз со стула, смялся, как тряпичная кукла, распластался, размазался на полу.

— Воды! — хотел крикнуть Шаламов, не получилось, он нагнулся над лежащим, повернул его мертвенно-бледное лицо к себе, глаза попытался открыть, за шею ухватиться — где эта пульсирующая, выдающая всегда жизнь, ниточка? Не находил.

— Ко мне! — бросился он к двери. — Помогите!

…Пришел в себя Туманский минут через пять. Вокруг него собрался весь персонал вытрезвителя: медсестра, доктор в белом халате и шапочке, кто-то звонил в «скорую», но все никак не удавалось связаться: телефон параллельный, а там все время говорили, пока послали сказать, пока то да это… Доктор поднял глаза на Шаламова:

— Обморок у вашего пациента. Ничего страшного. Шок. Нервный…

— Доктор, я его спросил… — Шаламов развел руками. — Мужичище-то вон какой! Илья Муромец. Боксер, рассказывали. Сам врач. А он прямо, как пацан…

— Бывает. Сюда привозят, сами понимаете, каких. Тут известное дело, как принимают… Душ на голову, а внутри пожар. А он ночь не спал. И вы с вопросами. Сами понимаете. Но ничего. Никакой «скорой» не надо, нет необходимости. Ему бы еще водички. И потом. Побольше жидкости.

— Водички?

— Знаете ли… Кровь. А водичка, она разжижает. Укольчик я ему сделал, но тоже не очень. Если сам попросит.

— Доктор, но мне работать с ним? — Шаламов потоптался, посмотрел на стол, на протокол начатый.

— И это можно. Только после. Надо подождать, чтобы успокоился.

— А сейчас?

— А сейчас. Что же. Вы из областной прокуратуры? Я вас как-то видел.

Шаламов хмуро хмыкнул, промолчал.

— Можно и сейчас. Что с ним будет? Обморок. Мы-то здесь. Работайте.

Через полчаса Шаламов продолжил допрос, вернее, начал, так как ничего узнать у Туманского он не успел. Главное Туманский уже знал, только ответа дать не успел. Теперь сидел на том же стуле, плохо соображая, отвечал медленно, невпопад, Шаламов не лез, не рвал ему душу, боялся, как бы тот опять не брякнулся. У него на допросах еще никто не умирал, но слышал, — бывали такие случаи.

К вечеру кое-как он закончил разговор с подозреваемым. И у этого, как у Мартынова, «белели» невыясненными пятнами несколько часов. Где был, что делал, он объяснил, но подтвердить его алиби не нашлось никого. Не смог назвать. Шаламов задержал и его, выписав постановление, потом начал отыскивать капитана милиции Вихрасова. Версия, подсказанная Игорушкиным, опять овладела его сознанием, теперь, после допроса врачей-приятелей, она совсем затерзала его, не давала покоя. А за окном давно уже наступил вечер. Следовало поспешать и ему.

К дому Туманских они подъехали быстро. Вихрасову не надо было повторять адрес и дорогу указывать, он уяснил все, когда еще Шаламов заикнулся ему по телефону. Он и машину оставил за три дома до нужного, дальше пешком добрались. Слякоть хлюпала под ногами, лужи от только что прошедшего дождя зеркалами отсвечивали, с деревьев капала и попадала за воротник вода, заставляя ежиться. Или это заранее знобила нервная предстартовая лихорадка?

Весь дом уже сиял огнями, только окна на третьем этаже сиротливо темнели. Балкончик пустовал.

— Второго нет? — разглядывая балкон, сплюнул под ноги Шаламов и поднял ворот пиджака.

— Откуда? Здесь квартиры вагончиком. Двухкомнатные.

— Останься здесь.

— Да высоко, Михалыч. Ноги сломает, если кто отважится.

— Останься. Береженого, как говорится…

— Чего же не сказал? Я бы взял хлопца.

— Повоевать хочется?

— Отчего же не попробовать ради дела.

— Подежурь. Я один поднимусь.

— Дать пушку?

— Зачем? Я ее на границе, когда служил Отечеству, боялся.

— Ну гляди. — Вихрасов спрятал назад пистолет, он помнил, что армейскую службу криминалист проходил в пограничных войсках.

А тот уже отворял дверь в подъезд.

…Прошло время, которого хватило подняться на нужный этаж. Ключ у Шаламова имелся. Вихрасов в нетерпении поглядывал наверх, свет не зажигался. По времени выходило вроде бы и пора. Он еще подождал, побродил, ссутулившись у подъезда, дверь отворил, сунул голову, послушал. Тишина. Они договорились с Шаламовым, что свет в квартире зажигать тот не станет, если все спокойно, даст отмашку с балкона, и капитан к нему поднимется. А потом обговорят, как организовать дальнейшую засаду. Пока примчались сюда, прожужжал ему уши своей затеей криминалист. Нашло на него наваждение, не иначе. Твердил ему по телефону, не переубедить — если кто-то есть за смертью той несчастной девочки, в квартиру эту обязательно заявится. Рыскал же неизвестный у ее матери!