Дмитрий Федотов - Поединок отражений

– Черт, вот что значит писатель! – кисло улыбнулся тот. – Лады, принимаю как рабочую.

– Кстати, я понял, почему выбран именно такой способ убийства. Он в точности воспроизводит сцену гибели Тояны на турбазе «Катунь». Только скала там была не синяя, а черная. И Есаулов был другой, младший. А коли месть свершилась, значит, Сергей Игоревич действительно причастен к тому печальному инциденту.

– К сожалению, мы его об этом спросить не сможем, – развел руками Ракитин. – Господин Есаулов-младший уже год как пребывает на Туманном Альбионе, постигая много гитик в древнем Оксфорде.

– Умеют же люди устраиваться, – констатировал я. – Думаю, нехай он там и дальше обретается. Не ровен час приедет на похороны – охраняй его потом. Надеюсь, вы еще не сообщили родственникам?

– Это, конечно, верх цинизма, но – нет, – выдохнул Олег. – Хотя максимум через сутки все равно придется: опознание и все такое.

– Фотография старшего есть?

– Только в паспорте. – Ракитин протянул мне темно-бордовую книжицу в прозрачной обложке.

С цифрового снимка на меня смотрел худощавый скуластый мужчина средних лет с голубыми глазами и коротким ежиком светлых волос. Конечно, тогда ему было сорок пять, но если к своим теперешним пятидесяти пяти Есаулов-старший сохранил хотя бы половину экстерьера…

– Он натуральный или крашеный? – уточнил я у Олега.

– Истинный ариец.

– С казацкой фамилией… М-да, чего в жизни ни бывает. На таких брюнетки западают пачками. Стоп! – меня будто током прошило, и я снова уставился на фото.

– Что, подмигивает? – ухмыльнулся Ракитин.

– Какое убогое воображение порой встречается у доблестных борцов с преступностью! – не остался я в долгу. – А между прочим, я теперь знаю, кто папаша нашей яростной горянки.

– Дедукция, Холмс?

– Инсайт, Ватсон, элементарный инсайт.

– Ну, и кто же этот мерзкий тип?

Я продемонстрировал Ракитину фото из паспорта.

– Игорь Федорович Есаулов, он же – Акир, сиречь по-алтайски, «белый мужчина», в смысле, мужчина с белыми волосами. Геолог из Барнаула, егет, как выразилась втюрившаяся в него юная Сынару, дочь шамана Алыкчака Тудегеша.

– Екарный бабай! – только и смог вымолвить бывалый опер.

– Именно, мин херц. Так что половецкие пляски продолжаются без антракта. Кто там у нас следующий?

– Хилевич…

– …или Муратова.

– Это еще почему?

– Как вы думаете, Ватсон, кто мог стукнуть Хилевичу, что его жена гуляет налево, да еще с «азером»? – Я поднялся, заложил руки за спину и прошелся перед Олегом с видом утомленного жизнью профессора криминалистики. – Подсказка: здесь хватит и одной дедукции. Ну?

– Да кто угодно, – огрызнулся тот. – Подруга, соседка…

– Холодно, холодно…

Ракитин злобно посмотрел на меня исподлобья и вдруг просветлел лицом:

– Ну, конечно же! Госпожа Муратова?

– Точно.

– Женская логика…

– У кого?

– Не у меня же! – Олег вскочил. Он снова был бодр, весел и целеустремлен, как крылатая ракета. – Едем! Я – к Хилевичу, ты – к Муратовой. Надо постараться уговорить их на охрану и наблюдение. Те еще штучки!

– Майор, не заботитесь вы о нравственности своих сотрудников, – прищурился я. – Нельзя же все время посылать на опасные для мужской чести задания одних и тех же?

– Зато ты в этом деле самый опытный! – нагло улыбнулся в ответ Ракитин. – С женщинами у тебя все получается легко.

– Типун тебе! Ладно, не Велесова же посылать…

– …и тем более не Данилу. К тому же они сейчас оба при деле.

– А я, значит, плюшками балуюсь?

– Извини…

– Все, хватит турусы на колесах разводить, ближе к телу, как говорил Мопассан.

До города добрались лишь через час – у моста через Басандайку образовалась приличная пробка, и только благодаря умению и наглости Олега и применению спецсигнала, удалось пробиться почти до самого железнодорожного переезда.

В городе я попросил Ракитина подбросить меня сначала до квартиры Ксении – не мог же я заявиться в губернскую думу в пыльных джинсах и не первой свежести рубашке. Да меня там на порог не пустили бы.

– До связи, – сказал на прощание Олег.

– Ты не забыл, что у меня односторонний фрикер?

– Лады, буду ждать твоего звонка.

Он укатил, а я неспеша направился к подъезду, доставая электронный ключ, и только тут сообразил, что не сообщил Ксюше о своем приезде.

«Чурбан безмозглый! – обругал я себя, но при этом не испытал ни малейших угрызений совести и сразу же ответил сам себе: – Я был занят делом. Вот теперь я освободился и могу позвонить ей из квартиры…»